|
Jendrus
|
Последний фрагмент из Лидова:
«После боя. Настало 22 сентября. Ветер разогнал тучи и быстро сушил землю, траву, отяжелевшие от влаги шинели. То и дело выглядывало яркое солнце. Комкор Болдин приказал вступить в город. Прямо по дороге через мост Пилсудского пошли танки и бронемашины. Остальные части под прикрытием зенитных пулемётов и противотанковых пушек двинулись обходом справа, через мост, находившийся выше по течению Немана.
Здесь, в районе имения Друцк, по обеим сторонам Лидского шоссе войскам представилась картина недавнего боя. Защищая подступы к городу, поляки залегли в канавах вдоль дороги и на межах огородов. Защитники речипосполитой польской так и остались лежать здесь цепями, с перекошенными лицами, с запекшейся на мундирах кровью. Сейчас снайперы первого батальона могли убедиться в своей меткости: большинство белополяков были поражены в голову. Проходившие мимо жители надвигали четырёхугольные фуражки – «рогатывки» на омерзительные лица трупов. При входе в город, поперёк улицы лежала откормленная лошадь. Круп её был пробит насквозь снарядом противотанковой пушки. Следы разгрома противника вели к кладбищу.
Красноармейцы столпились у калитки небольшого домика на пригорке. Худая и бедно одетая белоруска поила бойцов, наполняла их фляги водой. Ей помогала девочка-подросток. Вот обе они скрылись за забором, а через минуту вернулись вновь. Дочь – с ведром свежей воды, а мать с полным фартуком помидоров. Красноармейцы голоны, но не хотят принимать угщение без денег. Добрая женщина обижена неожиданным отказом. Она хватает красноармейцев за руки, сует им помидоры в карманы.
Почти двое суток над этой жилой кровлей бушевала боевая гроза и свистели пули, а вдова и её дочь, не смыкая глаз ждала бойцов-освободителей. Ненадёжный был тыл господ офицеров!
Путь в город частям указывал Пётр Наумович Петушков – безработный белорус, широкоплечий, русый, с прищуренными голубыми глазами.
Как только первые выстрелы загремели у околицы Гродно, Петушков встретил передовых бойцов, взял карабин, одел подсумки с патронами, приколол красную ленточку к потрёпанному пальто и пошёл драться с ненавистным офицерьём. Он перевозил красноармейцев на лодке, показывал им наименее опасный путь, вместе с бойцами окапывался и вёл огонь по врагу, вместе с ними атаковал пулемётное гнездо, устроенное в бывшем пороховом погребе у лютеранского кладбища. Сейчас многие красноармейцы уже знали Петушкова. Они хлопали его по плечу, а он угощал их принесённой из дому махоркой.
- Ну, Петушков, много поляков убил?
Петушков застенчиво улыбался, клал карабин и присаживался на корточки, что-бы скрутить цигарку.
Но не успели командиры снять свои отсыревшие шинели и спасительные каски, как вверху, на пригорке из за деревьев раздались залпы. Тотчас загремели выстрелы и на еладбище. Майор приказал прижаться к стене. Отделения бойцов были высланы на поиски. Нападавшие скрылись, не приняв схватки.
Подразделения двинулись вниз по улице, обычкивая дома, дворы, сараи, погреба и сады. То и дело выводили тех, кто пытался отстреливаться. Дома, где сопротивление было особенно сильным, забрасывали гранатами. Так части прочесали весь город, очищая его от последних остатков вражьей нечисти.
На Подольной улице еврейская беднота высыпала на панели и восторженно приветствовала войска, освободившие её от власти погромщиков. На перекрёстке с громки криками суетились несколько десятков жителей. В этом месте мостовая была разобрана и улицу пересекал ров. Жители выкопали его вчера по приказу офицеров, чтобы поймать в ловушку советские танки. А сегодня, лишь только появились красноармейцы, те же люди без всякого приказа кинулись засыпать канаву и таскать обратно булыжники.
Александр Иваныч присел на тротуаре под забором и наблюдал этот первый в Гродно субботник. Видимо, ни разу ещё труд не доставлял этим людям столько радости, как сегодня. Ни разу ещё обшая цель не объединяла обитателей этого гетто – безработных, ремесленников, копеечных лавочников и синагогальных служек.
Сюда подвели молодого еврея-сапожника – жертву только что отгремевшего погрома. Вид юноши заставлял содрагаться. Щеки, скулы и лоб его представляли собой один сплошной фиолетовый, кровоподтёк, а глазные впадины и веки были черны, как уголь.
Разговорившись с несчастным и с приведшими его людьми, мы не заметили, как часть наша, прочесав улицу, скрылась из виду. Жители стали быстро расходиться по домам. Из-за поворота улицы затрещали выстрелы. Через минуту стрельба донеслась с ближайшего пригорка на противоположной стороне улицы. Пули зарывались в землю в нескольких шагах. Нас окружали. Надо было уходить. Еврейская семья гостеприимно открыла двери своей убогой квартиры.Переждав немного, мы вышли наружу. Темнело. Город опустел. Не было видно ни своих, ни чужих. Мы пересекли замерший Гродно и на северной окраине догнали полк.
День 23 сентября был первым днём новой жизни в Гродно. Красные части взяли под свою защиту жизнь и имущество населения. Эксплоатация, насилие и предприятия. Жизнь входила в нормальную колею.
В четырёх километрах от города, в живописной берёзовой роще расположился на отдых полк майор Введенского. Бесконечной вереницей выстроилась вдоль опушки автоколонна. Тут же стояла походная радиоустановка и из рупора громко звучали радостные песни. В роще у костров бойцы варили пищу, сушили одежду, чистили оружие, мылись, брились и писали письма домой. Каждый спешил поделиться с близкими людьми радостью победы. Вот, у самой опушки, на солнышке устроился красноармеец И.Н. Чудин. На коленях у него каска – она заменяет сейчас письменный стол. На каску Чудин положил свой блокнот и торопливо выводит: «Здравствуйте, дорогие родители – папаша, мамаша, сестрица Маня и Вера. Сообщаю вам, что я в настоящее время нахожусь жив, здоров, того и вам желаю, здоровыми и счастливыми быть навсегда. Также хочу сообщить о том, что письмо я ваше получил…»
Быстро написав это привычное начало. Чудин задумался. Предстояло написать столько нового и важного! А времени было мало: вот-вот тронется автомобиль, который должен отвезти почту в Минск. И, подумав, Чудин перешёл сразу к самому главному: «Как вы знаете, поляки Западную Белоруссию взяли в свои руки и стали сильно эксплуотировать белорусов. В начале сентября месяца, когда Польша впуталась в войну с Германией, польские паны для войны отбирали весь хлеб, скот и забирали на фронт белорусов. Польские паны зверски расправлялись с рабочими и крестьянами.
Наша партия и правительство и весь многомиллионный народ решили помочь своим братьям и, как вы знаете, 17 сентября мы прорвали польскую границу и помчались на машинах по городам и сёлам. Панов стреляли и брали в плен.
На каждом доме города и деревни сияли красные флаги. Рабочие и крестьяне здорово нас приветствовали. Когда мы проезжали по улицам города, то они нам кричали громкое «ура»!
На остановках мы с рабочими беседовали. Они много интересовались и много расспрашивали и жизни в СССР. Сейчас мы отбили город Гродно. Я остался жив и невредим, т.е. ни одна вражеская пуля даже не зацепила меня, но зато мои пули зря не прпадали. Так что, дорогие родители, не обижайтесь, что я долго вам не давал ответа, как видно было некогда заниматься письмами».
Написав это Чудин вздохнул с облегчением, сунул за голенище карандаш и вынул пачку табака. Самое трудное было уже позади. Теперь оставалось лишь приписатьобычную концовку. И, закурив, Чудин закончил.
«Больше писать нечего, обо мне же не беспокойтесь. Как получите моё письмо, давайте ответ по старому адресу. Затем досвиданья. Ваш сын Иван Никифорович Чудин».
Майор Введенский впервые отоспался сегодня всласть, сидя в своей машине. Здесь было невероятно тесно. Чемодан, каска, гранаты, бинокль и целая кипа карт занимали все заднее сиденье. Проснувшись утром, Константин Владимирович с наслаждением помылся из фляги и ухитрился до синевы выбрить свои щёки перед зеркальцем, находящимся возле сиденья шофёра. Затем он достал из чемодана парадную гимнастёрку и пилотку, начистил до блеска сапоги и совершенно преобразился. Занимаясь своим туалетом, командир полка отвечал на вопросы подходивших к нему командиров, выслушивал доклады, отдавал распоряжения. Тут же, в машине, он продиктовал статью в «Правду» - «Подробности боев за Гродно».
Возле командирской машины горел костёр. Семнадцатилетний красноармеец, воспитанник полка Володя Жуковский варил в котелке кофе.
Жуковский упросил командиров пустить его в бой. В городе он встретил троих красноармейцев, отставших от своей роты, принял над ними команду и целые сутки воевал, уничтожив своим снайперским огнём добрую дюжину офицеров. Помимо всего прочего, Жуковский добыл и привёз в штаб четыре грузовика трофеев: тут были сигареты «Ковбой», офицерские галеты с тмином и сладкое кофе в пачках.\
Варить это кофе он начал ещё вечером, как только расположились в роще. И все время, как хлебосольный хозяин, он кого нибудь да угощал своим трофейным лакомством.
- Скоро все выкипит, а его нет. Запропастился, чорт – ворчал безусый снайпер.
- Это вы кого?
- Да тут знакомый один. Присоединился к нам вчера в городе и всюду с нами ходил. Пожилой такой. Забыл, как звать. Засели мы в одной квартире. Кругом сволочей полно, а где они – не увидишь. Не выказывают себя. Вот он, этот самый то, и говорт: «Вы сидите тут, а я пойду перебежку сделаю. По мне бить начнут, а вы глядите, откуда стрелять будут». Так мы и сделали. Он вышел на улицу, а из чердака напротив сразу пулемёт показался, да по нему – трах. А я по пулемёту – трах, ну и с первой очереди его подавил. Так мы стали с ним действовать. И здорово у нас получилось… Ух, наконецто он! Где это вы запропастились? Кофе-то выкипел весь…
Я обернулся. К костру подходил Александр Иванович.
Здесь же, в берёзовой роще находился и Петушков. Он помогал допрашивать пленных и не раз по приказанию командиров ездил в город, чтобы навести справки и установить личность задержанных. Штаб был занят подсчётом потерь и трофеев. Наши потери оказались незначительными. Зато противник потерял: убитыми – 1 капитана, 306 офицеров, 68 подофицеров и капралов; пленными – 500 младших офицеров и 1.000 солдат. Нам досталось 176 станковых пулемётов, 2.545 различных винтовок, 1.000 ручных гранат, 360 артиллерийских снарядов, 98.000 патронов, 124 револьвера и 45 сабель – не считая прочего военного снаряжения и имущества.
Всесторонне анализировались особенности уличного боя. В условиях города особенное значение приобретает тесное взаимосодействие танков с пехотой. Опыт показал, что из строя были выведены те танки, которые, уйдя вперёд, оторвались от пехоты. Новое выявилось и в применении «карманной артиллерии». Мало уметь бросать гранату вдаль – в окоп, в блиндаж или в пулемётное гнездо. Надо иметь особую сноровку, чтобы метнуть её в окно второго или третьего этажа. То же самое можно сказать и о применении гранатомёта и миномета.
…Секретарь партийного бюро части (старший политрук) Григорий Александович Горновых командовал ротой, которая вечером 20 сентября вела бой у моста через Неман. Горновых был впереди. Он был дважды ранен. Когда кровь струилась из простреленного горла, он прошептал:
- Отомстите, товарище, за меня… Впе
|
: 1 ... 3 4 6 7 ... 21 Далее» Вниз