— Когда все это началось?
— Да вы знаете, где-то с полгода назад. До этого никаких особых страхов не было. Мы сначала внимания не обратили: ну, просит оставить свет в прихожей, нам что, трудно, что ли? Потом надо уже лампу в комнате зажечь, потом дверь перестал в туалет закрывать, а уж когда попросил отца пройти с ним по коридору к бабушке в кухню: «я сам боюсь», фактически на мне повис и начал от знакомых собак шарахаться — тут мы и поняли, что что-то неладно. Скажите, это вообще опасно? Это нарушение психики? Надо лечить? — мать c тревогой посмотрела на меня.
Отец, который вошел в кабинет вместе с женой и сыном, глядел куда-то в сторону и, кажется, кроме «здравствуйте» в самом начале, не сказал ни слова.
— Я пока не знаю, — честно ответила я. — По данным из разных источников, те или иные страхи у дошкольников встречаются у трех, пяти или даже восьми детей из десяти. Судите сами: что здесь считать нормой, что нарушением?
— Но почему это так? — спросила мать Вани. — Откуда это берется? Я думала, здесь все дело в том, что родители сами пугают детей. Вот меня бабушка в детстве все время бабой-ягой пугала, что она плохих девочек забирает, и я, когда не слушалась, потом из-за занавески все в окно выглядывала (не летит ли бабка-ежка за мной?). А мужу (мы с ним, когда Ваня начал бояться, это обсудили) его старший брат рассказывал страшилки про вампира, что он придет и его ночью укусит, так Вадим спал в шарфе, чтобы вампир до шеи не добрался. Поэтому мы Ваню ничем не пугали, и в телевизоре он смотрит только хорошие мультики, сказки и передачи про животных…
— Полгода назад в жизни вашей семьи не было каких-нибудь кардинальных перемен?
— Да нет вроде. Восемь месяцев назад я наконец-то на работу вышла. Но я давно хотела и собиралась, а Ваня уже весь прошлый год в садик ходил, и бабушка у нас дома…
— Как ведет себя Ваня с бабушкой? Те же страхи?
— Да. Все то же самое. Плюс, когда она его из садика заберет, перед моим приходом с работы он ее просто изводит: бабушка, а мама скоро придет? А она нигде не задержится? А она в магазин не пойдет? А поезд в метро не сломается? (Однажды мы с ним ехали, была какая-то авария и поезд почти час стоял.) А почему ее еще нет?
— Ну это вот — ты! — неожиданно для меня вступил в разговор отец. — Это от тебя. Раньше ты меня изводила, а теперь Ванька эстафету принял, и совершенно по образцу…
Никакой реакции со стороны матери, ни согласия, ни возражений.
Я почувствовала направление дальнейшей работы, попросила Ваню нарисовать дома портрет привидения, которое он боится, быстренько «закруглила» визит и договорилась с мамой мальчика (ее звали Тамара) о следующей встрече.
* * *
— Страхи у детей чаще всего встречаются от двух до девяти лет, — сообщила я Тамаре во время нашей следующей встречи. — В этом возрасте дети уже многое видят, о многом догадываются, но еще многого не понимают. Их фантазия почти не сдерживается реальными представлениями о мире. В чем-то они похожи на наших далеких предков, которые населяли еще непознанный ими мир множеством фантастических и зачастую опасных существ. У одного моего знакомого мальчика в комнате жили 32 гнома…
— Так вы хотите сказать, что с Ваней все нормально? — недоверчиво спросила Тамара. — Но ведь его страхи множатся и нарастают…
— Значит, кроме закономерных по возрасту фантазий, есть что-то еще… — вздохнула я. — Иногда наши дети боятся не своими страхами…
— Чьими же это? — женщина взглянула исподлобья.
— Шею шарфом не обматывает? — усмехнулась я. — Вы ведь понимаете теперь, что это был страх старшего брата, который он транслировал на младшего?
— Да. Нет, не обматывает, — понимающая улыбка в ответ.
— А как насчет вас? Бабка-ежка за окном? Или что-то более актуальное?
— Сейчас уже нет. С тех пор, как вышла на работу, почти пропало. Но было.
— Что было?
— Вадим ушел, когда узнал, что я беременна. Сказал, что я ему нравлюсь, но он не готов жениться и к ребенку тоже не готов. Я хотела сделать аборт, уже собрала все справки, но в последний момент не смогла. Потом еще пару лет как увижу белый халат или шприц…
— Продолжайте, пожалуйста, — попросила я.
— Когда Ваня родился, он почти сразу заболел. Тяжело, воспалением легких. Моя мама позвонила Вадиму. Вадим приехал и остался, как будто так и надо, и стал мне во всем помогать.
— Вы поговорили с ним, потом, когда Ваня поправился?
— Нет... я боялась. Но он сам сказал: тут мой сын.
— А потом?
— Потом мы так и жили. Но я все время опасалась, что он однажды не придет с работы, исчезнет так же, как и появился.
— И «проверяли» его? Звонили? Спрашивали? Надоедали? Так же, как сейчас Ваня?
— Да. Но почему?! Я же сейчас вышла на работу, чувствую себя намного уверенней, к Вадиму больше не пристаю, наши отношения улучшились. Почему же Ваня?..
— Значит что-то еще осталось между вами непроговоренным, — вздохнула я. — И Ваня ловит это из воздуха… Рисунок-то принесли?
— Вот оно, наше привидение, — Тамара достала из сумки рисунок сына. — Ой! Я, кажется, поняла…
На рисунке по длинной трубе (коридору?) летел неопрятный комок серой шерсти с двумя печальными черными глазами. На обоих концах трубы, сгорбившись, сидели схематичные человечки.
— Вот вам и «ой»! А что это за ящики перед вами с Вадимом? — спросила я.
— Компьютер и телевизор, — объяснила Тамара.
— Если не сумеете сами поговорить с мужем, приходите вдвоем, — сказала я.
* * *
Спустя два месяца Тамара пришла одна.
— Он сказал, что теперь сам боится, что я ему прошлое припомню, — сияя глазами, сказала она. — И что тогда он вернулся вовсе не из-за Ваньки — его этот орущий кулек пугал до колик, а потому что понял, что без меня не может, и только и ждал предлога. А я ему рассказала, как ненавидела себя, когда седьмой раз ему на работу звонила и через знакомых узнавала, куда он ходит, а один раз даже по карманам шарила…
— А Ваня? — улыбнулась я, уже зная ответ.
— Ваня вчера весь вечер во дворе с соседскими собаками играл. Они его всего в песке изваляли…
: 1 2 4 5 6 Далее» Все Вниз