следующая тема »

[24 Декабрь 2025, 16:03:20]

Новости, реклама:

[24 Декабрь 2025, 16:03:20]

Новости, реклама:

[Александр Зимин]

Ну данная история взята из реальной жизни (отрывки случайно услышанного разговора) и вряд ли может иметь высокохудожественную ценность. Согласен. Это просто описание жизненных реалий.

Тем более, что и обрывы фраз не всегда к месту: "Голос очередной подружки с кухни позвал пить кофе. Привычно зашёл в ванну, где пахло женским теплом...она плескалась." Она ж на кухне? Или кто плескался?

Мне кажется, вполне понятно, что плескалась перед этим. Вы когда-нибудь заходили в ванную после того, как там плескалась женщина? Если да, то знаете, что при этом чувствуется в воздухе. И фраза "Она плескалась" тут звучит, как вздох с нежными мыслями о той, что сейчас УЖЕ на кухне.

Или такая деталь: "Встав и натянув плавки (если так можно назвать нестиранные три дня трусы)". В чём смысловая нагрузка?

Ирония в адрес представителей мужского пола, опять таки, основанная на реальности. Может вы считаете, что каждый мужчина стирает все свои носки и трусы каждый день? И что от них никогда не пахнет? А вы слышали, что рассказывают женщины в компании подружек о "своих кобелях" или тех, рядом с кем ехали сегодня в автобусе? Нет? Очень жаль...у многих резко возникли бы большие проблемы...и не только с потенцией, но и с самооценкой.   и ...

Удался, на мой взгляд, только последний абзац. Просто, образно, и на человеческом языке.

Вот последний абзац как раз и придаёт всему ранее написанному смысловую нагрузку. Он подчёркивает всё жирной чертой и расставляет все оттенки по палитре. Смысл в том, что жить с таким человеком просто невозможно! Что женщины ценят в мужчинах умение выбирать туалетную воду, способность бриться каждое утро и стирать носки после того, как встали в них в собачью какашку. А уж дохлой мыши в мышеловки ни одна нормальная женщина не потерпит! Вот отсюда и следует последний абзац.

Спасибо за пожелание!

[критикун]

Ну вот, всё объяснил - и всё стало понятно! Может, раз это реальная история, и надо было её так вот подробненько пересказать?

[Александр Зимин]

Ну вот, всё объяснил - и всё стало понятно! Может, раз это реальная история, и надо было её так вот подробненько пересказать?

Ну если бы это была ветка новостей города, то обязательно! 
Если серьёзно, то просто захотелось творчески кратко обыграть услышанное.

Спасибо за критику! Продолжаем писать!

[Lerika]

Гулящая, или Маленькая принцесса.

... И вот я вижу их, как всегда, гуляющих в парке.
Молодой человек лет двадцати восьми сидит на бортике фонтана, вокруг бегает девочка лет четырёх с кудрями цвета шоколада. Она плещет ручками в воде, затем рвёт цветы с клумб и несёт юноше, чтобы тот сплёл ей веночек и опустил на её маленькую головку, словно коронуя принцессу из её любимой сказки. И никто за всё время, что они гуляли тут, не посмел запретить этому ангелу рвать цветы, потому что все люди понимали: они созданы лишь для неё.
Однажды я не удержалась и, отложив книгу, негромко спросила:
- Кем она Вам приходится?
Я не знаю, почему я именно так поставила вопрос. Слова сами вырвались, прежде, чем я сумела дать им более приличную форму.
Я сидела на лавке у фонтана, как и всегда, наслаждаясь прохладой, шедшей от него. Полуденный зной здесь, в тени деревьев, не изнурял меня, а кудрявая малышка заливистым смехом отгоняла сон.
Юноша чуть повернул голову и, словив мой пристальный взгляд, улыбнулся:
- Это старая история.
Он на мгновение замолчал, а после продолжил:
- Её мать оставила нас уже давно. Сразу после её рождения. А я забрал её.
Я склонила голову и весьма бестактно поинтересовалась:
- А что с её матерью теперь?
- Меня Кимом зовут. А тебя? - внезапно нахмурился юноша, чуть подавшись телом в мою сторону.
- Варварой... - выдавила я, обескураженная тем, что Ким сходу понял: я его ненамного старше, даже несмотря на то, что к нему я обратилась на "вы". Мои внезапные вопросы выдали моё свойственное юности любопытство!
- А её Люцией. Сам выбрал имя, - задумчиво отозвался юноша, водя пальцем по воде. Девочка уже присела у его ног, рисуя мелом на асфальте. - Кира забеременела, аборт хотела сделать. Я отговорил. Сказал: "Воспитаем, не дрейфь". Родила... И отказалась сразу. В другой город уехала, - медленно, размеренно продолжал он, словно не видя никого и ничего, кроме кругов на воде.
Меня немного смутило то, что парень назвал собственную мать по имени, и поспешила возмутиться:
- Это что это за мать такая? Сына бросила, да ещё и дочку новорождённую! Должно быть, гулящая была?
Ещё один бестактный вопрос. Ким словно бы не заметил.
- Была... да сплыла... В Москве сейчас... А мы с Лю - здесь. Деньги присылает. Видеть - не хочет.
Я не унималась:
- Ну ты-то... Ты-то сын её старший, хоть вернул бы её! Хоть попытался бы! Ради сестрёнки!
Люция, услышав своё имя, подняла голову и обнажила рот в улыбке из почти полного набора зубов.
- Люция! - сразу же воскликнула она, "ц" произнося мягко. - Люция рисуеть!
Я улыбнулась ей:
- Рисуй, малышка, рисуй...
Она кивнула и продолжила рисовать домики и цветочки, а Ким резко вскинул на меня ставшие из серых зелёными глаза и подхватил девочку на руки.
- Дочь она моя. Понимаешь? Дочь! С бабушкой воспитываем... От матери - пару тысяч в месяц да звонок. Гулящая... Была, да сплыла! Так-то...
Он зашагал прочь. Люция помахала мне через плечо Кима и выкрикнула слова прощания, но для меня всё было, как в тумане.
Начался дождь. Крупные капли сперва осторожно, затем всё смелее и смелее падали на асфальт, смывая домики и цветы.
Я ушла из парка, оставив свою книгу на лавке. Рядом с ней лежал венок из ноготков, которым Ким короновал Люцию, как свою единственную маленькую принцессу.

[критикун]

Сюжет трогать не будем: он стар, как мир, но в каждом отдельном случае новый и по-своему актуальный. Что мне не понравилось (вот такой я брюзга): перенасыщенность причастными и деепричастными оборотами. Рассказ по жанру всё же ближе к очерку, и такие длинные витееватые предложения отвлекают от сюжета, запутывают. Как результат - уже в середине рассказа захотелось крикнуть автору:"Господи, да как же ты не понимаешь, что это отец и дочь? Откуда высосана идея, что у них общая мать?". Далее. Понятие возраста, конечно, дело относительное. Но я впервые встречаю, чтобы 28-летнего мужчину называли юноша. Это только все продавцы в магазине "девушка". Тогда в 40 - молодой человек? Опять же начинается "жевание" текста. Вот фраза:"Я не знаю, почему я именно так поставила вопрос". Перед этим поставив глагол "спросила". Так к чему это второе "я"? А от сюда и поскакали эти Я- в 3-х предложениях 4-е Я! Не многовато ли? И далее по тексту подобные огрехи. В общем, есть над чем поработать. А посему желаю плодотворной работы!

[Lerika]

Спасибо)

[gulzar]

Прошу покритиковать!

МОРЕ, ЗЕК И СВЯТОЙ ВАЛЕНТИН

[критикун]

В целом мне понравилось. И вырисовывается сюжетность линий, и не задуривается голова трёхэтажными предложениями, не натыкаемся на частокол ненужных эпитетов и метафор. Очень уместно и проходящее через рассказ красной линией море. Опять же, чувствуется динамика повествования. Из небольших огрехов могу назвать в начале нестыковку двух слов: шлёпаю по лужам..., влетаю. Несколько разнятся в смысловом плане. И чуточку запутанна четвёртая страница. Ожидание "двенадцати", ожидание звонка, он извиняется, что занят, но поедут к морю, он приедет через полчаса. Какое-то нагромождение получилось. Может, автору тут и всё понятно, но я как читатель, заблудился. А так молодца!

[Lerika]

Шарф

Твой ало-розовый шарф...
Так на борьбу похоже!
Выйти мне, спрятаться в шкаф?
Нет, так сделать негоже.

Так всё судьбе подобно,
Тихо всё - в первый раз.
Ты расскажи подробно,
Как твой сердечный алмаз?

Веришь, не веришь? Полно
Рвать лепестки у цветов!
Ты упросила слёзно -
И я уж на всё готов.

Странная жизнь лихая!
Пулей и в лоб, и в кадык...
Спи, моя дорогая,
Я не отрежу язык.

Я обовью вокруг шеи
Твой ало-розовый шарф,
В складках чумной кисеи
Повисну под звуки арф.

03.05.2010г.
М.К. Как-то немного по есенинскому получилось. То ли по есенинскому, то ли по блоковскому, только по мандельштамповскому... Вообще экспромт за двадцать минут.
В колонках - тишина.

[критикун]

Шарф

Твой ало-розовый шарф...
Так на борьбу похоже!
Выйти мне, спрятаться в шкаф?
Нет, так сделать негоже.

Так всё судьбе подобно,
Тихо всё - в первый раз.
Ты расскажи подробно,
Как твой сердечный алмаз?

Веришь, не веришь? Полно
Рвать лепестки у цветов!
Ты упросила слёзно -
И я уж на всё готов.

Странная жизнь лихая!
Пулей и в лоб, и в кадык...
Спи, моя дорогая,
Я не отрежу язык.

Я обовью вокруг шеи
Твой ало-розовый шарф,
В складках чумной кисеи
Повисну под звуки арф.

03.05.2010г.
М.К. Как-то немного по есенинскому получилось. То ли по есенинскому, то ли по блоковскому, только по мандельштамповскому... Вообще экспромт за двадцать минут.
В колонках - тишина.

Спешу обрадовать: ни Есенину, ни Блоку, а уж тем более Мандельштаму такой стих изваять не под силу! Здесь что ни строка - сплошной символизм! "Твой ало-розовый шарф...Так на борьбу похоже". Этот шарф, полагаю, на шее тореодора-женщины, которая борется с разьярённым быком! И, естественно, возлюбленный на её фоне тоже хочет выглядеть мужественно, а поэтому в этот раз не полезет в шкаф. Он человек образованный, о чём свидетельствует высокосветский слог "негоже". Но и барышня образована, особенно в сфере анатомии. Поэтому герой и просит подробно рассказать ему о структуре сердца, образно сравнивая его с алмазом (она же тореодор). Далее автор вводит в сюжет элемент интриги, недосказанности:"Ты упросила слёзно-и я уж на всё готов!" И это правильно. Чего там разжовывать. Пусть читатель сам догадается (в силу своей природной распущенности) о чём просьба и на что готов. Однако герой, как следует из текста, не смог выполнить просьбу, и барышня популярно объяснила ему, кто он после этого. Но великодушный герой не отрезал ей за такие слова язык, а прибег к самозадушению. Такая вот драматическая история. Задумайтесь...

[Lerika]

Подняли настроение, спасибо.

[Strekoza-koza]

            ///
Среди суеты беззаботной
Увидишь её ты лицо,
Своею улыбкою легкой
Вокруг замыкает кольцо.

C утра она - светская львица,
Теряется в красках толпы;
A вечером, словно царица,
Терзает мужские умы.

Её красота безгранична
И взгляд покоряет сердца,
Лишь песня любви мелодично
С ее ускользает лица.

И каждый её замечает,
И каждый способен ценить,
И только душа понимает,
Кого она может любить.

Она не играет с судьбой,
И вслед за бедой не бежит,
Но только никто и не знает,
Чем в жизни она дорожит!..

Среди суеты беззаботной,
Среди торжества и побед,
Увидишь на миг одинокий,
Её затерявшийся след…

[критикун]

Рад новым авторам на нашей странице! Что касаемо стиха. Технически всё выполнено неплохо: и не скачет ритм (за исключением предпоследней строфы), и рифма в 90% удачная (правда, автор слегка грешит глагольными рифмами), и даже выстраивается меладика стиха. Но смысловая часть ниже всякой критики. Ощущуние, что автор просто втыкивал слова для красоты, не задумываясь над смыслом (а может, это лишь ей одной известный смысл). Конкретно:
"Своею улыбкою лёгкой вокруг замыкает кольцо". Вокруг чего? И как это она так колечком улыбается? Жутко, наверно...
"А вечером, словно царица, терзает мужские умы". Т.е. проводит интелектуальные игры? Обычно царицы воздействуют на сердца.
"Лишь песня любви мелодично с её ускользает лица". Песня звучит мелодично, а как ускользает?
И концовка. Строки "Но только никто и не знает, чем в жизни она дорожит" логически предопределяют или окончание этим стиха, или финал-пояснение. А последняя строфа абсолютно с этим не вяжется. Во как! Успехов...

[Strekoza-koza]

Рад новым авторам на нашей странице!

взаимно))

(правда, автор слегка грешит глагольными рифмами

все мы учимся...  не всегда во благо...

Ощущуние, что автор просто втыкивал слова для красоты, не задумываясь над смыслом (а может, это лишь ей одной известный смысл)

Известно не только мне, но и тому, кому посвящено..

Вокруг чего? И как это она так колечком улыбается? Жутко, наверно...

не жутко))) смысл не уловили)))

Обычно царицы воздействуют на сердца.

об этом и речь...

И концовка. Строки "Но только никто и не знает, чем в жизни она дорожит" логически предопределяют или окончание этим стиха, или финал-пояснение. А последняя строфа абсолютно с этим не вяжется. Во как! Успехов...

последняя строфа именно для тех, кто увидел финал в предыдущей))

P. S. спасибо за критику... задумаюсь над демонстраией остального затерявшегося творения!..

[Александр Зимин]

НАЧАЛО  (написано довольно давно...когда ещё курил...  )

Вот и новая неделя...пару часов до рассвета...и ещё пару до того, как ворвётся в комнату эхо голоса проснувшегося города. Ворвётся вместе со смогом, воем сирен, заботами, проблемами, улыбками и слезами, собаками на поводках и их хозяевами с утренними газетами. Ворвётся солнечным светом или свежестью летнего дождя, каплями, лужами. Ворвётся и увидит меня...
Я буду сидеть на кухне с гитарой, дописывая последние строчки новой песни, пить горячий кофе со вкусом корицы, улыбаться, глядя на свернувшегося клубочком котёнка...и думать...
Я буду думать о прожитых годах и том, сколько из них потрачено впустую...я буду думать о перспективах, которые маячат впереди, но пока кажутся такими нереальными и расплывчатыми...я буду думать о людях, которых я любил и люблю...о людях, которые любили и любят меня...о людях, которые меня ненавидят и были бы счастливы знать, что этот рассвет - мой последний. Этих людей я разочарую дважды. Тем, что продолжаю жить...и тем, что не буду ненавидеть их в ответ...я подумаю о них...и забуду навсегда.
Потом я закурю ароматную сигарету с вишнёвым табаком. В сотый раз напомню себе о вреде курения и дам клятву бросить после этой вот пачки. Ведь такие вещи всегда делают по понедельникам...и хорошо, если понедельник ещё выпадает на первый день месяца...а ещё, на первый день года. И я не буду думать о том, что это сотая клятва...я буду наслаждаться тем, что я её дал...в надежде, что в этот раз хватит силы воли для того, чтоб сдержать данное себе слово. Но ведь до этого момента ещё целая пачка...а значит можно не волноваться и, пуская колечки дыма к потолку, мечтать о свежем воздухе в Альпах или на море.
Мечтать... Да, ещё я буду мечтать. О чём? А вот этого уже не скажу...иначе не сбудется.

Доброго утра Тебе, моя голубая планета! Пусть не у всех оно будет таким...но кто то же будет сегодня счастлив...дай Бог, чтоб таких людей было побольше!

[критикун]

Первый абзац мне не понравился. Этакое нагромождение слов, слитое в бесконечно длинное предложение. Слова "проснувшегося", "со смогом", "дописывая", "свернувшагося" и т.п. стали  теми поводными камнями, за которые цепляется язык. Хорош третий абзац. Конкретный, осмысленно глубокий и неразмазанный. Да и дальше достаточно ёмко, читабельно, хотя и не поражает новизной мысли. И тем не менее. А вот на последнем абзаце (а я, кстати, ещё не дочитав, был уверен на 95%, что так и станется) не удержался, чтобы не "засюсюкать". Этот, прости, "поросячий" восторг "...моя голубая планета..." хорош для девичьих провинциальных дневников. А тут уж совсем не катит. Успехов!

[Александр Зимин]

Благодарю!


Я знаю, эта боль пройдёт
Ничто не вечно под луной
Я счастлив буду с кем-то, но не с Вами
Быть может новый поворот
Сведёт меня с моей судьбой:
Брюнеткою с зелёными глазами

Я знаю, прошлым жить нельзя
Оно затянет навсегда
А значит плюнуть и идти по жизни бодро
Любить весь мир, любить себя
Пусть день за днём бегут года
До моего последнего аккорда

Пусть нам не суждено взлететь
Не для бескрылых небеса
У входа в рай архангел и закрыты двери
Я продолжаю жить и петь
И даже верю в чудеса
Да вот они...они в меня не верят... 

Аудиозапись. Качество так себе....  http://freespace.by/download/989558ca25

[критикун]

Какая-то жуткая патология видится мне в стихе этом. Традиционный загадочный и непредсказуемый поворот сначала сведёт автора с судьбой (это хорошо - глобально), затем с брюнеткой (это понятно - правильная сексуальная ориентация и т.д.), а затем поэту придётся повстречаться с отдельно взятыми (изъятыми) зелёными глазами. Интересно, а с какой это целью? Хотя, конечно, сплошной ужастик, мороз по коже...!

[Александр Зимин]

Кажется, кто-то не совсем правильно воспринимает прочитанное. 

[критикун]

А чтобы воспринималось правильно, достаточно убрать союз "и" перед "с зелёными глазами". Успехов!

[Александр Зимин]

А чтобы воспринималось правильно, достаточно убрать союз "и" перед "с зелёными глазами". Успехов!

Я над этим думал, но слегка летит длина строки при исполнении в виде песни. Ну да ладно...подкорректировал весь текст, вроде нормально.

Спасибо!

[KinZana]

А вот парочка из моих...

Это стихотворение я написала в 18 лет, прося прощение у своего молодого человека за - уже не помню за что - давно дело было... Хотела сообразить что-то в таком слегка пафосном стиле...

***
Должна я объясниться перед Вами -
Мой сударь, свет очей моих...
Виновна - знаете Вы сами...
Так, может быть, хотя бы стих
Поможет Вам понять, что вовсе не хотела
Обидеть Вас на склоне дня
И в голове злых дум я не имела -
Простите, если сможете, меня...
Пределы моего безумства я не найду
И не хочу искать...
Быть может, это и кощунство,
Но Вам всей правды рассказать
Я не могу - да и не стоит -
Зачем спокойствие будить?
О Вас мое сердечко ноет...
Вы рядом - значит буду жить...

А эти стихи я написала, будучи под кайфом от творчества Маяковского... По-моему, как-то жестко получилось для 20-ти летней девушки... и что тогда в моей голове роилось

***
Крадется, как кошка, царапая лапами,
Клыками впиваясь в сердечко измятое,
Безжалостно когтем рвет в клочья сосуды
И алой души мнет со скрежетом руды...
Так в розовый воск превращается кровь -
В кого ты меня превратила, любовь?

ЛЮБОВЬ-МОРКОВЬ

Любовь-морковь хрустит во мне,
Жует, стуча зубами,
Визжит и корчится во тьме
И дышит облаками...

Меня готова разорвать
На мелкие кусочки
И душу грешную сожрать,
Оставив только точки..

Любовь-морковь хрустит во мне
И волчьими клыками
Грызет мне сердце в полусне
И сверлит боль рогами...

Дырявя существо мое
В канавы и пещеры,
Вулкан эмоций создает,
Не зная цельной меры...

Она глотает разум мой,
Облизываясь страстно
И ржет, кривляясь предо мной,
Взвивая хвост заразно...

Боюсь я в мире этом диком
Морковь догрызть до основания,
Тогда я брошусь в небо с криком
И задушу свое сознание...

[Ne StaNdart]

Так, для юморка  :

Пошлятина

Увы, пошлятина неискоренима.
Ругаться матом стало модно нам.
О, современники, не проходите мимо!
Ударим молотом цезуры по словам!

Давайте скажем НЕТ! жаргону,
И сленг от нас прогоним прочь,
Ведь наш язык могуч и звонок,
А речь – его родная дочь!

Высокопарно, многословно
Давайте говорить опять…
О Господи, как это сложно,
Не проще ли родное Б…! ?

И ещё одно, посерьёзнее:

Посвящается  N***

Я твоего ждала звонка…

Мрачнел вечерний небосвод,
Сгущались тучи и вот-вот
Дождь разразится… Тишина
Рассыпалась на сотни слов,
Гроза, мятежна и нежна,
Пронзит обитель томных снов.

Сверчки – ночные стражи – вновь
Поют надежу и любовь.
Скрипит земля в предчувствье влаги,
И звоном воздух окрылен,
Цветы трепещут, словно флаги,
И шелестит опавший клен.

Вот зазвучал набат дождя…
И музыка, свой ритм найдя,
По водосточным трубам мчит,
И ручеек звучит-журчит…
Все звуки мне слышны в ночи…

А телефон молчит. Молчит!

И напоследок совсем серьёзно:

Предчувствие смерти.

Минуты, колёса, молчания капли…
Ослепли, оглохли, забыли…
                                  Не так ли?
Рывок в неизбежность – немею от страха,–
Грозит неизбежная мрачная плаха.

Что мир? Страсть молчанья
                                   иль мудрость незнанья?
Что жизнь? Миг желанья
                                   иль страх ожиданья?
Что смерть?
       Что смерть?
               Канитель!
                     Круговерть!

Не хочу! Не могу! Я устала от страха!
Не маячь, не грози, неизбежная плаха!
Я ещё не успела, я ещё не жила!
НЕДОмать,
       НЕДОдочь я
              и НЕДОжена!
Я НЕ ДОжила,
                       ушла…

[!Olechka!]

Благодарю!


Я знаю, эта боль пройдёт
Ничто не вечно под луной
Я счастлив буду с кем-то, но не с Вами
Быть может новый поворот
Сведёт меня с моей судьбой:
Брюнеткою с зелёными глазами

Я знаю, прошлым жить нельзя
Оно затянет навсегда
А значит плюнуть и идти по жизни бодро
Любить весь мир, любить себя
Пусть день за днём бегут года
До моего последнего аккорда

Пусть нам не суждено взлететь
Не для бескрылых небеса
У входа в рай архангел и закрыты двери
Я продолжаю жить и петь
И даже верю в чудеса
Да вот они...они в меня не верят... 

Аудиозапись. Качество так себе....  http://freespace.by/download/989558ca25

Сама запись нормальная. Но текст лучше иметь перед глазами, когда слушаешь. 

[Александр Зимин]

Я знаю, Ольгуня. Но хотелось, чтоб знали, что из себя представляет песня. А дикцию я не исправлю всё равно...в ближайшее время, во всяком случае...дорого...

[!Olechka!]

Я знаю, Ольгуня. Но хотелось, чтоб знали, что из себя представляет песня. А дикцию я не исправлю всё равно...в ближайшее время, во всяком случае...дорого...

Тем, кто тебя знает, абсолютно плевать на твою дикцию... А тех, кто первый раз услышит твой голос, скорее всего, очень заинтересует возможность познакомиться с самим автором...  
Добавлено: [time]Sat Aug  7 11:37:52 2010[/time]

Так, для юморка  :

Пошлятина

Увы, пошлятина неискоренима.
Ругаться матом стало модно нам.
О, современники, не проходите мимо!
Ударим молотом цезуры по словам!

Давайте скажем НЕТ! жаргону,
И сленг от нас прогоним прочь,
Ведь наш язык могуч и звонок,
А речь – его родная дочь!

Высокопарно, многословно
Давайте говорить опять…
О Господи, как это сложно,
Не проще ли родное Б…! ?

И ещё одно, посерьёзнее:

Посвящается  N***

Я твоего ждала звонка…

Мрачнел вечерний небосвод,
Сгущались тучи и вот-вот
Дождь разразится… Тишина
Рассыпалась на сотни слов,
Гроза, мятежна и нежна,
Пронзит обитель томных снов.

Сверчки – ночные стражи – вновь
Поют надежу и любовь.
Скрипит земля в предчувствье влаги,
И звоном воздух окрылен,
Цветы трепещут, словно флаги,
И шелестит опавший клен.

Вот зазвучал набат дождя…
И музыка, свой ритм найдя,
По водосточным трубам мчит,
И ручеек звучит-журчит…
Все звуки мне слышны в ночи…

А телефон молчит. Молчит!

И напоследок совсем серьёзно:

Предчувствие смерти.

Минуты, колёса, молчания капли…
Ослепли, оглохли, забыли…
                                  Не так ли?
Рывок в неизбежность – немею от страха,–
Грозит неизбежная мрачная плаха.

Что мир? Страсть молчанья
                                   иль мудрость незнанья?
Что жизнь? Миг желанья
                                   иль страх ожиданья?
Что смерть?
       Что смерть?
               Канитель!
                     Круговерть!

Не хочу! Не могу! Я устала от страха!
Не маячь, не грози, неизбежная плаха!
Я ещё не успела, я ещё не жила!
НЕДОмать,
       НЕДОдочь я
              и НЕДОжена!
Я НЕ ДОжила,
                       ушла…

Никак не вяжется Ваш последний стих с позитивной подписью про ребёнка (если правильно поняла?) и влюблённое состояние... Понравилось всё (не критик я)... Как будто из 19 века привет... По стилю... Спасибо...

[gulzar]

Жду критики!

ЛИФТ НА ЭШАФОТ

[критикун]

Крадется, как кошка, царапая лапами, Клыками впиваясь в сердечко измятое, Безжалостно когтем рвет в клочья сосуды И алой души мнет со скрежетом руды... Так в розовый воск превращается кровь - В кого ты меня превратила, любовь?

Стих "Должна я..." вполне может служить объяснительной запиской молодому человеку, директору школы и т.д. А более, увы, ни чем. А вот второй стих "Крадётся, как кошка..." лично мне понравился. Единственно непонятно-странная строка " и алой души мнёт со скрежетом руды". Это что-то из горно-добывающей промышленности? А так всё очень здорово: и экспрессия есть, и предельно чётко обрисованы чувства, и технически всё выдержано. Прямь красота! Что же касается "Любови-моркови" - отношусь как к девичьему желанию поскрежетать зубами. Увы, незло, нестрашно и даже неинтересно! Пиши!

[Kallipso]

Я не знаком с Галей. Думаю, что и она тоже. Она просто похороны любит, ворона старая, на них только из дому и выползает, чтобы потом принести с собой кисловатую вонь чужой смерти и эти разговоры.
Я ее не слушаю, но ей плевать. Ей нужно, чтобы кто-то рядом.
Ставлю чайник, смахивая со стола крошки и пожеванный кусок хлеба. Отправляю в мусорное ведро заплесневелый творог и почерневшую картошку, что пятый день плавает в кастрюле. Посуду не мою – сама управится.
- А Тущева с третьей квартиры руку поломала…
Да срал я на Тущеву и на Галю, которая померла. Кто они мне? Никто. Чужие люди. И она чужая, случайная.

 Комнату покупал по совету. Долго выбирал, мотаясь из одного конца города в другой. Приценивался. Стонал, надеясь до последнего найти не комнату, но квартирку. Деньги искал, одалживая и обманывая скорым возвратом долга. Сам боялся обмана.
Обыкновенное дело. И сделка обыкновенная. Полуслепой нотариус – снулый крот среди бумажных червей-законов. Хозяин с рыжими усами и пьяноватым взглядом. Хозяйка с тяжкою рукой и розовой авоськой со стразами на ручке. Подпись. Печать. Деньги на комнату. Поздравления. Предложение отметить.
Переезд.
Старуха.
Ума ни приложу, где они ее прятали. Клялись ведь, что вторая комната пуста, что хозяева за границей, что я, подкопив денег, смогу всю квартиру выкупить. В доказательство совали номер телефона – череда бесполезных цифр; ковырялись ключами в замках, открывая путь в пыльное забытье, показывали, водили. Поверил. Потом злился, хотя чего ради? Я им ничего не должен. Они мне ничего не должны – чужие люди, как и эта, подброшенная-подселенная.
Мария Федоровна, императрица дней суровых, когда от царствия всего осталась комнатушка десяти метров. Вместо трона – кровать с грудой тугих подушек, короной гребень костяной, мантией – чертов платок. Только манеры остались по-царски бесцеремонными.
Она лазила по шкафам, перетряхивая вещи и перебирая бумаги, хотя была слишком слепа, чтобы прочесть написанное. Она воровала продукты и роняла посуду, почему-то только мою. Она разгуливала нагишом, медно-смуглая лицом и бледно-синяя разбухшим телом. Она не стеснялась гостей и могла, стоя на пороге, голая, некрасивая, рассказывать о чьей-то смерти. Она шипела на моих подруг и сторожила под дверью, чтобы утром кинуть в лицо случайной знакомой:
- Шалава!
По-моему, она ненавидела меня, самозванца в пыльном ее царствии, так же сильно, как я ненавидел ее.

Постепенно сживались, сродняясь в чем-то. Я привыкал и даже иногда покупал ей бананы. Она рассказывала о чужих смертях и несчастьях, вываливая их на плечи мои, словно пыльный пух из старых подушек. А я сроднялся с мыслью, что старуха-баньши поплачет за всех.
Вообще не помню, когда узнал, чем она пробивается на жизнь. И ужаснулся ли, узнав. Вроде, нет. Ей очень шло быть певуньей-плакальщицей, скорбеть фальшиво над чужими гробами. Я прямо видел, как она разводит руками, расправляя черные люрексом шитые крылья, и воет:
- Последний звон, последний звон. Как много душ поднимет он…
Когда все изменилось? Кажется, я набрался. Точно, набрался. Мы Колькину днюху отмечали. Сначала пиво-шашлыки, потом водочка. Потом еще что-то, уже самопальное, сменянное у таксиста на кипу мятых купюр.
Домой приполз, в коридоре отрубился. А проснулся от ее воя.
- Заткнись, дура.
В голове гудело, а она все добавляла и добавляла, орудуя голосом, как стоматолог сверлом. Я встал. Толкнул, кажется. Не сильно, просто, чтобы отцепилась. Она не упала, просто смолкла и уползла к себе.
А потом, уже к обеду, попросила соседку скорую вызвать.
Приехали-подкатили белой каретой да под окна. Загрохотали ботинками по лестнице. Грязи нанесли. Звонили. Спрашивали. Я не мог сообразить, чего они хотят. Уже не пьяный, но еще хмельной и сонный. Врач что-то втолковывал и смотрел с упреком.
Осуждал? Да по какому праву!
Кто я ей? Или она мне? Никто! Чужие люди.

А на второй день – очухавшись, я купил лекарств и соседке денег кинул, чтоб приглядела – появилась Светка. Два чемодана в клетку, полотняная торба, набитая грязной картошкой и мелкими колючими огурцами, букет астр и запах яблок. Их она тоже привезла – зеленые, с мелкой крапой парши и синяками-примятостями.
- Хочешь? – она хрустела яблоком, как лошадь. Мерно двигались тяжелые челюсти, ходили желваки, а взгляд оставался неподвижен. – Я племянница. Прывет.
Она р-рычала и глотала звуки вместе с жесткой кожурой, паршой и семечками, а я смотрел.
Высокая, худая в плечах, но широкая, плоская задом – словно под юбку доску запихали. Грудастая и голенастая. Волоокая. Наглая.
- Шалава, - с грустью сказала Мария Федоровна, выглянув из комнаты. Но прогонять Светку не стала.
Кто-кто в теремочке живет?
Никого, кого бы я видеть хотел.

Светка вгрызалась в жизнь, как в давешние, давно уж съеденные яблоки. И жизнь отползала с переломанной хребтиной, моля о пощаде. Сначала сдалась бабка, сладив прописку. Потом я, отдав ей ключи от комнаты. Потом неизвестный мне Федюня, взявший Светку на работу.
Она очень быстро оказалась в моей постели и, обосновавшись там на почти-законных правах, залезла в кошелек. Случилась ссора. Потом еще одна. После третьей Светка покинула и кошелек, и постель, но только для того, чтобы заявиться с предложением:
- Она все равно старая, - Светка хрустела соленым огурцом и пялила на меня коровьи очи. – А там ей хорошо будет.
На столе, заботливо прикрытая шкурой файла, лежала бумага. И Светка протянула ручку.
- Подмахни. Твои данные я уже вписала.
Надо было спросить, когда она добралась до паспорта, но вместо этого я сказал:
- Она же не сумасшедшая.
- Ну и что? – Светка сунула огурец за щеку и облизала пальцы. – Тебе-то что?
Ничего. Мне нет дела до Светкиного желания выжить бабку и самой воцариться на пыльных десяти метрах. Мне плевать, что на самом деле старуха не сумасшедшая и в опеке не нуждается. Мне глубоко все равно, где она станет жить – здесь или в психушке.
Мы – чужие люди.
Но бумагу я не подписал. Светка разозлилась. А потом сказала, что мне же хуже. Она выходит замуж – Федюня, конечно, не я, но пусть слегка б/у, а все добыча.

На свадьбу меня не пригласили, впрочем, как и Марию Федоровну. И выползши из пыльного закутка, она сказала с упреком:
- Ну шалава. Доиграется.
Потом, кажется, плакала. А я предлагал банан и звал смотреть сериал. И радовался, что она не пошла. И едва не расхохотался – истерик несчастный – когда Мария Федоровна завела привычное:
- А вчерашний-то молодой совсем… сорок только-только сменял, а тут сердце. Жена-то горевала…
И позже, при знакомстве со Светкиным мужем, я отчего-то вспомнил именно эти слова. И подумал: Светка горевать не станет.
Федюня был неопрятен, лысоват головой, но кустист бровями и волосат животом. По дому он ходил в семейных трусах и рубахе на голое тело, которую никогда не застегивал. Он вздыхал о сдаваемой квартирке и деньгах, что проходили мимо его кармана, и тайком попивал, нычкуя плоскую флягу за почтовыми ящиками.
Собственную слабость и никчемность Федюня выдавал за интеллигентность, и в подтверждение долго и нудно говорил о баснях Лафонтена. Марию Федоровну он величал старушенцией, а Светку безлико именовал – моя.
- А моя-то залетела, - поделился он однажды.
Светка и вправду начала расти животом, стервенея день ото дня, а в апреле сгинула.
- Мальчик. Четыре семьсот! Иннокентием назвали, - известил пьяненький Федюня, размазывая слезы по щекам. – Дай соточку? Честное слово, верну!
По возвращении Светки – живот спал, стервозность осталась – в теремочке стало тесно. И Мария Федоровна почти все время проводила на кухне. Вот только говорила теперь мало.
Я не лез к ним. Да и захоти – по какому праву? Чужие ведь люди.

В командировку не уезжал – бежал, вырываясь из теремка-ловушки. Прощай на месяц цветастые обои в коридоре – Светкина новая затея. Текущий кран, орущий младенец, умеренно-пьяный Федюня и иссохшая мумия императрицы, соляным столпом стоящая посреди кухни.
И ор по вечерам – не детский уже.
И предложения выпить тишком, за Лафонтена.
И… и все сразу.
В гостиничном номере пустота грязных стен, скрипучие простыни, пустой балкон и синие троллейбусы, бегущие цугом от остановки к остановке. Муравьиные кучи людей, одинаково-разноцветных.  Одинаково-чужих.
Я пил эти дни, как вино.
Однажды бутылка опустела.
И кухня тоже.

- Да  сдала я ее, - Светка громыхала кастрюлями, младенец мусолил хлебную корку и таращился недобро, готовый заорать. – Хорошее место. Взятку дать пришлось, между прочим!
Она сдула челку и зыркнула. Оскалилась – попробуй упрекни. Ты ж никто. Чужой. Случайный. А она племянница и право имеет.
- Кухней теперь по расписанию пользоваться будем. Ты вечером. Мне сейчас нужнее. А холодильник с коридора убери.
На прежнем месте возвышалась глыба Индезита со врезанным замком. А мой, который прежний-общий, стоял прихожей, дверцами к стене.
- Бабка где? – повторил я вопрос.

Плескалась в озере заря, гнала рябь, размывая отраженную церковь – белая башенка-безе с шоколадными куполами и золотой мишурой крестов. Бултыхался в небе колокольный звон, плодил беззаконное эхо. Мария Федоровна слушала.
 Чего ради я сюда приперся? Бананов привез. Пюре детского, которое– это Светка сказала – лучше бы Кешеньке оставил. А старухе все равно.
Безумная она.
Бельмоглазая. Обряженная в сиреневый халат с желтою полосой – униформа. Укутанная драным платком, хвосты которого висят, как две дохлые лисицы. Знакомая.
- Вчера Ивановну хоронили… Платье красное, нарядное. Дорогое.
Киваю. Молчу. И она тоже. Когда молчать надоедает, веду обратно в палату. Те же десять метров, зеленые стены, койки в два ряда и тумбочки часовыми. Номера на железных спинках. Пухлая старуха воет молитву, а бананы уже сперли.
Усаживаю Марию Федоровну. Прощаюсь, обещая:
- Я как-нибудь заеду. Потом.
В машине ложусь на заднее сиденье. Думаю.
Я ведь ей ничего не должен. Кто мы друг другу?
Чужие люди.

[критикун]

А мне понравилось. Первый абзац немного вываливается из общей стилистической канвы, но о нём всё равно к середине рассказа забываешь. Поэтому, просто понравилось!