Будет исполнено! - прокричал Гай, охваченный неописуемым восторгом.
Волна радости, гордости, счастья, горячая волна упоения преданностью
захлестнула его, подхватила, понесла к небу. О, эти сладостные минуты
восторга, незабываемые минуты, сотрясающие все существо, минуты, когда
вырастают крылья, минуты ласкового презрения ко всему грубому,
материальному, телесному... минуты, когда хочешь огня и приказа, когда
жаждешь, чтобы приказ соединил тебя с огнем, швырнул тебя в огонь, на
тысячи врагов, на разверстые жерла, навстречу миллионам пуль... и это еще
не все, будет еще слаще, восторг ослепит и сожжет... О огонь! О слава!
Приказ, приказ! И вот оно, вот оно!.. Он встает, этот рослый сильный
красавец, гордость бригады, наш капрал Варибобу, как огненный факел, как
статуя славы и верности, и он запевает, а мы все подхватим, все как
один...
Боевая Гвардия тяжелыми шагами
Идет, сметая крепости, с огнем в очах,
Сверкая боевыми орденами,
Как капли свежей крови сверкают на мечах...
И все пели. Пел блестящий господин ротмистр Тоот, образец
гвардейского офицера, образец среди образцов, за которого так хочется
сейчас же, под этот марш, отдать жизнь, душу, все... И господин штаб-врач
Зогу, образец брата милосердия, грубый, как настоящий солдат, и ласковый
как руки матери... И наш капрал Варибобу, до мозга костей наш, старый
вояка, ветеран, поседевший в схватках... О как сверкают боевые медали на
его потертом заслуженном мундире, для него нет ничего, кроме службы,
ничего, кроме служения... Знаете ли вы нас, Неизвестные Отцы наши,
поднимите усталые лица и взгляните на нас, ведь вы все видите, так неужели
вы не видите, что мы здесь, на далекой жестокой окраине нашей страны с
восторгом умрем в муках за счастье родины!..
Железный наш кулак сметает все преграды,
Довольны Неизвестные Отцы!
О, как рыдает враг, но нет ему пощады!
Вперед, вперед, гвардейцы-молодцы!
О Боевая Гвардия - клинок закона!
О верные гвардейцы-удальцы!
Когда в бою гвардейские колонны,
Спокойны Неизвестные Отцы!
...Но что это? Он не поет, он стоит, раскорячившись, опершись на
барьер, и вертит своей дурацкой коричневой головой, и бегает глазами, и
все оскаляется, все щерится... На кого оскаляешься, мерзавец? О, как
хочется подойти тяжелым шагом и с размаху, гвардейским кулаком - по этому
гнусному белому оскалу... Но нельзя, нельзя, это не по-гвардейски: он же
всего лишь псих, жалкий калека, настоящее счастье недоступно ему, он слеп,
ничтожен, жалкий человеческий обломок... А этот, рыжая сволочь скорчился в
углу от невыносимой боли... Э, нет, это другое дело: у вас всегда боли в
голове, когда мы задыхаемся от восторга, когда мы поем свой боевой марш и
готовы разорвать легкие, но допеть его до конца! Воспитуемый, преступная
морда, рыжий бандит, за грудь тебя, за твою поганую бороду! Встать,
сволочь! Стоять смирно, когда гвардейцы поют свой марш! И по башке, по
башке, по грязной морде, по наглым рачьим глазкам... Вот так, вот так...
Гай отшвырнул воспитуемого и, щелкнув каблуками, повернулся к
господину ротмистру. Как всегда после приступа восторженного возбуждения,
что-то звенело в ушах, и мир сладко плыл и покачивался перед глазами.
: 1 ... 5 6 8 9 Далее» Все Вниз