|
К.О.петан Шэндзик
|
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ И. И. КУНЦЕВИЧА И И. С. КУНЦЕВИЧА
О ЗАКЛЮЧЕНИИ В КОНЦЛАГЕРЕ КАРТУЗ-БЕРЕЗА
21 июля 1964 г.
Добавлено: 29 Июль 2017, 14:02:47
Первые дни в концлагере Береза Картузская.
Как уже указывал ранее, меня арестовали на хуторе около дер. Миловиды
без предъявления обвинения. Доставлен в гор. Барановичи. Здесь в дефензиве
избивали, добиваясь от меня выдачи товарищей по подпольной работе. На-
зывали несколько псевдонимов политических работников, спрашивая меня,
знаю ли эти клички. Ничего не добившись, передали меня самому грозному,
свирепому следователю Чарка, который допрашивал меня около шести часов.
Видя, что никакого материала не узнал от меня, что ничего не получается-
предложил подписать декларацию об отказе от своих политических убежде-
ний, обещая освободить на волю. Отвергнув категорически это, он убедился,
что желаемого для них он не получил,- приказал надеть кандалы на руки.
Меня, сильно избитого, измученного, в сопровождении двух полицейских на-
правили на ж.-д. станцию Барановичи. Первым же поездом меня посадили
в вагон и в сопровождении одного полицейского привезли на ст. Береза. Когда
вывел на эту станцию, я догадался уже, что поведут в концентрационный ла-
герь, что Березы не миновать. О Березе в народе говорилось как об ужасной
тюрьме. Тут уже нас собралось политических незнакомых мне 12 человек. Пе-
рековали кандалы по два человека (правую одного и левую другого). Пешком
повели в местечко Береза Картузская. Нас подвели к зданию администрации
лагеря, что находился у парка направо. Чтобы подойти к этому дому, пришлось
пройти через парк. Каждый полицейский рапортовал: «По распоряжению Но-
вогрудского воеводства доставил арестованного токого-то в Березу». Тут-то я
услышал, что арестованные были из-под Новогрудка, Бреста, Вильно и др. го-
родов. Сделав перекличку узников, полицейские сняли с нас кандалы и пере-
дали охране лагеря. Нас повели через ворота к казарме узников. На нас посы-
пались палки. Мы увеличили шаг больше, но полицейские стали ударять еще
чаще по плечам и голове. Один из нас крикнул: «Не бить!». Все хором подхва-
тили повторяя: «Не бить!», «Не бить!».
Второй узник выкрикнул: «Кому служите?». Далее послышались крики:
«Каты, палачи, садисты! Близок час расплаты!».
Но полиция дала команду: «Бегом марш!» и стали избивать еще сильней.
Когда бежали до казарм, нас завели в большой пустой зал. Здесь приказали
стать лицом к стене, снять верхнюю одежду, положить около себя. Затем по-
189 следовала команда: «Бегом марш по кругу!» Сами полицейские, человек свы- ше двадцати стали по кругу, а часть извнутри. И пошли в ход резиновые пал- ки по плечам, шее, голове. Когда натешились, последовала новая команда: «Гусиным шагом- бег!» Этот бег очень тяжелый. Узнику показали присесть, руки вытянуть вперед и бежать на корточках. При таком беге полицейским было удобнее наносить удары по узникам. Когда надоел и этот прием, опять команда: «Падай, вставай!»- палки полицейских были в работе. Били, где по- пало, до полной усталости самих катов. Такая «гимнастика» продолжалась около двух часов. Затем принесли мешки с лагерной одеждой. На каждом мешке был номер.
Добавлено: 29 Июль 2017, 15:03:23
Мне попал номер 586 или же 568- точно не помню. Прика-
зали свою одежду положить в мешок, а надеть брюки, куртку цвета брезента
с номером сзади и на правом рукаве и шапочку- форма лодочки. Во время
переодевания появилась мысль: «Что же делать?». Хотелось поскорее встре-
титься со старыми узниками лагеря, узнать от них, как надо держаться.
Часа через три полицейские приступили к обучению нас правилам поведе-
ния в лагере или лагерному режиму. От них узнаем, что: в лагере не ходят,
а только бегают; разговоров не допускают; петь или переглядываться не раз-
решается; курить, читать книги, газеты запрещается; работать и безоговороч-
но выполнять все распоряжения комендантов; всех полицейских называть ко-
мендантом; как надо обращаться, т. е. рапортовать полицейскому. По форме
надо было подбежать к нему, остановиться шагов за три до него и рапортовать:
«Пане комендант! Арестованы номер... просит разрешения напиться». После
обучения перешли к практическим делам. Нас перевели в зал по размерам
меньший и начали тренировку. Вызывают по номеру и предлагают узнику де-
лать рапорт, т. е. третируют его. Если не быстро подбежал, не так стал, не так
говорит, как положено, то тут же обрушиваются на узника удары палкой.
Конечно, кто не служил в армии, тому не удавалось быстро усвоить «премуд-
рость» муштровки, и стало быть больше перепадало палок.
Так продолжалось еще около двух часов до вечера. Перед ужином нам вы-
дали солдатские котелки с крышкой, ложку и перегнали на второй этаж- по-
стоянное место, т. е. под свой номер. В первый день нам не пришлось обедать.
На ужине выдали хлеба кусок (около 200 граммов) и литр биланды- супа.
После ужина по команде- мыли котелки, туалет и в казарму. Здесь до сна
пришлось сидеть два часа. Во время ужина, мойки котелков, туалета увидели
старых узников и тут пошли- приветствие сжатием пальцев в кулак, пере-
кличка шепотом- «выдержим», «не сделаем провокации», «не поддадимся на
провокацию», «потерпим, будет лучше», «откуда» и т. д.
Все это меня подбодрило, считал, что выдержу, все пойдет к лучшему, хотя
тело после ударов ныло, было больно, становилось черным.
В 10 часов отбой. Разрешалось лечь на нары. Быстро заснул богатырским
сном, не почувствовал, как промчалась ночь. Когда послышался свисток на
подъем, я никак не мог сразу понять, что это: сон или действительно утро.
Время- 4 часа. Глядя на других пришлось быстро одеваться. На второй день
190 при чистке и мойке котелков опять обменялись шепотом со старыми узника- ми, опять «бегом марш!» с побоями и т. д.
Добавлено: 29 Июль 2017, 16:05:00
На третий день моего пребывания в лагере при побоях тов. Германицкого
(политзаключенный из Варшавы) он упал. Его полицейские схватили, отнесли
на руках в карцер, где и довершили свое грязное дело- его забили до смерти.
После этого всех узников выстроили на площади перед казармами и сообщи-
ли, что узник Германицкий не повиновался, он получил свое. Так будет со все-
ми, кто не выполняет режима лагерного. Мы узнали, что недели две раньше
политзаключенного из Варшавы тов. Мозырко избили до полусмерти, затем
отвезли в Кобринскую больницу, где он от избиения помер.
Мне вспоминается и такой дикий случай. В ночь на 1 мая, ровно в 12 часов
по команде: «Подъем, раздеться до гола, бегом марш в столовую!» сюда наби-
лось столько заключенных узников, стояли плотно, как селедки в бочке, что
дышать было нечем, пот льется, слабость, головокружение. Столы были сдви-
нуты в сторону. Тут же пронеслась молва: «каждого десятого расстреляют».
Такое напряженное состояние каждого продолжалось минут сорок. Как выясни-
лось позже, в это время в камерах шла тщательная проверка, нет ли под матра-
цами листовок, красной материи с лозунгами и т. д., с которыми обычно на воле
встречали первое время. В некоторых комнатах матрацы были распороты
и вытряхнута была солома.
Но и после замученных товарищей- Германицкого и Мозырко- каты фа-
шистского лагеря побоев не сократили, режим не смягчили, а наоборот. Май
и половина июня стали еще более тяжелыми, невыносимыми для узников.
Репрессии достигли крайнего напряжения. Все полицейские, администрация
лагеря как бы взбесились, стали бешеными зверюгами: количество ударов
каждому узнику достигало до 70 и больше за день. Таких дней не помнится,
чтобы проходили без «палок». Вот тут вмешались рабочие промышленных
городов и центров: Варшава, Краков, Лодзь, Ченстохов, Вильна, Белосток и др.
запротестовали против зверств в концентрационном лагере Береза, куда без
суда и следствия сажали политических заключенных из разных воеводств
Польши. Подняла голос и печать против небывалого в мире террора.
Пролетариат за границей также поднял голос протеста против террора
в Березском лагере. Правительство буржуазной Польши дрогнуло и отступи-
ло под мощным натиском рабочих.
К концу июня и началу июля зверское отношение к заключенным лагеря
несколько изменилось. Уже стало заметно, что избиение немного уменьшилось.
Как всегда, после завтрака 7 тыс. узников выводили на площадь перед ка-
зармами. Подходили полицейские и набрали узников для назначения на рабо-
ту. При этом на работу в кухне назначали примерно определенных узников.
Более постоянными была группа узников для уборки дома полицейских. Под-
бирались группы для работы в поле, в огороде, саду, на строительство дороги,
подвозить материалы, воды силами узников (они заменяли лошадь, автома-
шины, моторы, двигатели).
191
Добавлено: 29 Июль 2017, 17:05:39
Каждому узнику выделялся определенный участок. Те узники, которые
отставали в работе, получали «гастинцы»- удары резиновыми палками.
Те, которые забегали вперед, поняли, что нельзя подводить своих товарищей,
чтобы их избивали за отставание. В дальнейшем узники старались работать
так, чтобы не было отстающих и забегающих. Часто приходила мысль: ударить
лопатой, ломом в полицейского так, чтобы его уложить на месте. Но тут же
побеждал рассудок: смерть не страшна, страшна месть со стороны полицей-
ских, которые могут убить не только меня, но и многих других узников вместо
одного полицая.
Мне лично и моему брату Ивану, которого я встретил через пару дней в ла-
гере, пришлось побывать на разных работах лагеря. Здесь ежедневно можно
было наблюдать, что работают не машины, а узники вместо машин. Их запря-
гали в телеги для перевозки различных грузов, в бочку для подвозки воды,
даже в каток для укатывания булыжной мостовой, площадок, дорожек в парке
и т. д. Дни проходили монотонно, однообразно, но быстро. Чем больше издева-
лись над узниками, тем более закалялась настойчивость, сила воли, выдерж-
ка, терпеливость, гнев против режима. Всей работой нелегально руководи-
ли тройки из самых стойких, мужественных коммунистов. Они избирались
в каждой комнате и была центральная, все они связывались с нею, а последняя
имела связь с ЦК КПП. Состав менялся довольно часто, так как была налицо те-
кучесть узников лагеря. Одни выбывали, но прибывало с каждым годом больше.
К половине сентября количество узников достигало до десяти тысяч человек.
Делились новостями весточками с воли через вновь прибывших в лагерь.
Это происходило очень искусно- шепотом во время чистки и мойки котелков,
при нарядах, при исполнении туалета, перед сном в комнатах казармы. Друг
друга поддерживали во всем, а главное не допускали упадка духа, чтобы
не было декларантов, нытиков, наоборот, чтобы все были мужественными
и стойкими.
Помню среди нас был тов. Мечислав Гельман (поляк) техник из Варша-
вы. По натуре- он жизнерадостный, воспринимал все и вся с насмешкой. Его
бодрое настроение положительно действовало на наше настроение. Вот почему
мы не допускали пессимистического настроения и мыслей. Жили с твердой
убежденностью в правоте нашей борьбы, в надежде на лучшую жизнь.
Не раз мечтали с братом и другими узниками о том, что будет впереди,
когда власть захватим в свои руки. Первое, хорошо было бы собраться всем
живым в этой же Березе, вспомнить прошлое, помечтать о будущем. Не лиш-
ним- открыть музей в здании лагеря. Поставить памятник погибшим узни-
кам. И, наконец, не лишним- написать историю борьбы узников Березы, их
воспоминания. Это для воспитания молодого поколения, дало бы поучитель-
ный материал.
В карцере пришлось сидеть дважды: первый раз за то, что не заметил по-
лицейского, когда бежал за водой, и не отрапортовал ему. Посадили на трое су-
ток, это считалось легким наказанием, карцер находился в том же здании, где
Добавлено: 29 Июль 2017, 18:06:05
ночевали узники. Второй раз сидел в тяжелом карцере. Он находился в тем-
ном, холодном, сыром погребе без пола. Сюда попал за обнаруженные каран-
даш и бумагу, подобранные мною при уборке полицейского корпуса, куда по-
сылали узников. Найденное у меня отобрали, изрядно избили и на семь суток
посадили. Брата моего Ивана направили в карцер тоже на семь суток за то, что
он одному узнику, сидящему в карцере, передал кусок хлеба. Значит, тоже
палки пошли в ход и карцер.
Наиболее стойкие. Припоминаются фамилии таких узников, как: Розен-
берг, Рудэль- узники, поведение которых трудно было понять. Хорошо гра-
мотные политически, могли говорить красиво, не боясь, жаловались на адми-
нистрацию лагеря, когда приезжала комиссия из Варшавы. Но жалоба их всегда
кончалась одним карцером, куда они очень часто попадали (почти поровну-
в карцере и без него). Физически оба сильные. Йрлес- 22 лет, электротехник
из Львова- выступил с протестом сгибаться узнику без нанесения ударов
палками, что весьма чувствительно. Айзен- физически идейно крепкий, по-
литически устойчивый. Жирман- 30 лет, столяр из Вильно, его живьем зако-
пали полицейские в лагере, но остался живым. Рыло- 22 лет, белорус, весе-
лый, жизнерадостный, политически развитый, всеми любимый. [...]
НАРБ. Ф. 1440. Оп. 3. Д. 556. Л. 29-38. Копия.
|
: 1 ... 52 53 55 56 ... 60 Далее» Вниз