Евгений Николаевич Рубан (19 июня 1941 — 17 ноября 1997, Гродно) — белорусский шахматист, мастер спорта СССР.
Воспитанник белорусской шахматной школы. Закончил философский факультет ЛГУ. Был участником нескольких чемпионатов Ленинграда и Белоруссии. В полуфинале 39-го первенства Ленинграда 1966 года выполнил норму мастера[1], а затем в финале завоевал звание чемпиона. В следующем году на первенстве СССР среди студентов в Ростове-на-Дону поделил 4—6-e места с Вадимом Файбисовичом и Нухимом Рашковским. Уступил пол-очка Исааку Болеславскому и занял второе место на чемпионате Белоруссии 1964 года. В 1975 году, выступая вне конкурса, был первым в итоговой таблице. Играл за сборную команду Ленинграда в матчах против Узбекистана, Москвы и Белоруссии. Представлял белорусскую команду во встрече с шахматистами ГДР. Неоднократно судим.
Смотри так же:
Гена Сосонко "
Клейменный"
Добавлено: 31 Июль 2012, 09:44:41
Александр ФЕДУТА
ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ САГИ: ГРОДНО
Александр Григорьевич Лукашенко многое обещал во время памятной избирательной кампании 1994 года. Обещал запустить заводы, победить коррупцию, бороться с инфляцией. А еще он обещал "привести новых - честных, компетентных людей, которые займут ключевые посты". Можно спорить о том, кого он имел в виду под новыми (Малофеева? Линга? Антоновича? Мясниковича?), честными (Агольца? Титенкова?) и даже компетентными (Прокоповича? Ермакову? Кучинского?). Но в остальном "кадровую часть" своей программы он почти выполнил: по самым предварительным подсчетам за четыре года правления президент в общей сложности успел перетасовать колоду из почти десяти тысяч личных дел. Особенно впечатляющим оказался "кадровый перетряс" на областном уровне. Сменились все те, кто возглавлял областную исполнительную власть в последний год существования в Беларуси власти Советов - в 1994 году, году президентских выборов. И лишь один из них, Николай Войтенков, сумел вернуться на свой прежний пост - в силу консолидированности гомельской региональной элиты.
Казалось бы, президент победил. Но на самом деле и здесь Лукашенко ничего нового не изобрел. Нашли свое законченное логическое воплощение те тенденции, которые корнями уходят еще в перестроечную эпоху.
"Белорусская деловая газета" и обозреватель Александр ФЕДУТА начинают новый проект - "Провинциальные саги". Это рассказ о том, как и почему менялись первые руководители областей и города Минска на протяжении последних десяти лет - с 1988 по 1998 год, от первых секретарей обкомов партии до "губернаторов", назначенных волевым президентским решением. Мы начнем с западного региона - с Гродно - и закончим столицей - Минском.
КЛЕЦКОВКлецков был стар. Я помнил его в свою бытность школьником, потом студентом, потом учителем в школе. Казалось, что он всегда был стар и всегда был первым секретарем Гродненского обкома партии. Он стоял на трибуне во время демонстрации, улыбался своими тонкими, всегда сжатыми губами. Нам, маршировавшим в дружных первомайских и октябрьских колоннах, казалось, что он бессмертен, как дело Ленина, и бессменен, как генеральный секретарь. Но те, кто стоял рядом с ним на украшенной кумачом трибуне, знали, что настанет день - и "Дед" отдаст свою власть в области тому, кому прикажут носители иной, высшей власти.
В самом областном центре Леонида Герасимовича не любили. Гродненская интеллигенция не могла простить ему чего-то, что даже сформулировать была не в состоянии. Ему ставили в вину даже супругу, Марию Прокофьевну, весьма энергичную даму, работавшую директором школы ? 1; у школы был бассейн, собственная кабельная телевизионная сеть, первые компьютерные классы, спецклассы с углубленным изучением математики. Педагогическая общественность ворчала: легко содержать школу в порядке, имея такого мужа. А Клецкова просто строила свою школу, которая и до сих пор осталась - первой.
Сам Клецков в душе был аграрием. Разумеется, он понимал, что все гигантские стройки, которые были положены Гродно как областному центру, должны сдаваться в срок; он видел необходимость крупных заводов - и в качестве фактического "хозяина" области делал все положенное по должности: следил за ходом строительства, подбирал кадры, лоббировал интересы уже построенных предприятий в союзном "центре". Но развитие Гродненщины ему представлялось, скорее, по голландско-бельгийскому типу - с развитым животноводческим комплексом, с высококонкурентной сельскохозяйственной продукцией. Это было ближе и естественней его менталитету - менталитету спокойного, умного хозяина, не привыкшего к экспериментам и потрясениям. И агропромышленный комплекс Гродненской области, до сих пор крепкий, этой крепостью своей обязан Клецкову как никому другому.
А еще он любил и умел работать с кадрами. Подбирал таких же, как сам - немногословных, уравновешенных. Это была часть общей партийной кадровой системы: абсолютному дураку выдвинуться не давали, но и умников особо не жаловали, заставляя поочередно проходить через все ступени номенклатурной лестницы. Прежде, чем доверить человеку область - фактически в безраздельное управление, - к нему присматривались. В послужном списке первого секретаря обкома должны были значиться работа в крупном райцентре или городе на должности председателя райисполкома; работа в области в качестве секретаря обкома или зампреда облисполкома; работа в республиканском партийном ЦК; наконец, на посту второго лица в области - председателя облисполкома или второго секретаря обкома. Так выдвинули популярного среди гродненцев Сергея Кабяка - и с поста предоблисполкома отправили первым секретарем в Витебскую область. Клецков сам прошел почти через все эти "этапы большого пути" и не видел нужды в изменении традиции.
Но с переездом Кабяка в Витебск "Дед" потерял наиболее естественного преемника. Сменивший Сергея Терентьевича Дмитрий Арцименя не пользовался тогда сколько-нибудь значимыми симпатиями в областной парторганизации. Он курировал аграрный комплекс, но этого было недостаточно. Нужен был весомый авторитет, тем более, что уже шла перестройка, и не только Клецков неодобрительно поглядывал на веяния, шедшие "вниз" со Старой площади в Москве, но и Старая площадь настороженно присматривалась к только что отпраздновавшему юбилей "Деду". Впору было уходить. Горбачев намекнул на это, когда во время встречи с группой первых секретарей обкомов поинтересовался здоровьем Леонида Герасимовича. Тот ответил, что здоров и готов работать, но понял, что пора искать преемника.
Клецков был частью системы, а не бунтарем. Он никогда не пошел бы против воли ЦК КПСС. И когда его час пробил, он не стал сопротивляться. Получил напоследок мандат народного депутата СССР, выиграв выборы в каком-то захолустном округе, и приготовился сдавать дела. Но сдавать их было некому.
СЕМЕНОВИменно в этот период - в конце 1988 - начале 1989 года - перед Гродненским обкомом встала серьезная проблема. В ходе первого голосования по Гродненскому территориальному избирательному округу не был избран народный депутат СССР. Обком, руководствуясь собственными соображениями, содействовал выдвижению двух передовых механизаторов из Щучинского района. Ни один не прошел: горожане "завалили" обоих. И тогда встала опасность выдвижения - и получения мандата - видного профессора-историка Михаила Ткачева (создателя Белорусской социал-демократической громады и заместителя председателя сейма БНФ). Ткачев был популярен среди гродненцев ровно настолько, насколько в областном центре недолюбливали партийное руководство. Нужно было искать альтернативу, поскольку отдать мандат народного депутата СССР в руки столь влиятельного оппозиционера КПБ просто не могла себе позволить. И альтернативу нашли.
В течение десяти лет секретарем Гродненского обкома, курировавшим строительство и промышленность, работал Владимир Семенов. Клецков обратил внимание на него, когда тот стал первым секретарем Гродненского горкома, и уже через два года, в 1978 году, выдвинул "на повышение". Семенов был умным, энергичным, но положение куратора промышленности в области, где первыми лицами считались аграрии, было, по меньшей мере, двусмысленным, а если сказать точнее - малоперспективным. Но горожане Семенова уважали.
Обком согласовал его кандидатуру с "центром", и все республиканские и даже союзные СМИ начали примерять к Владимиру Михайловичу образ этакого "борца с системой изнутри" - "белорусского Ельцина". Он, действительно, всегда был очень прост в общении, а тогда начал заходить в продовольственные магазины на территории округа, покупать батон или пакет крупы. И когда кто-то показательно узнавал человека, чьим лицом были украшены все фонарные столбы в округе, Семенов даже смущался: да, ехал с завода (фабрики, стройки, из школы, со встречи с избирателями), вспомнил, что жена велела купить, зашел, сейчас опять на троллейбус - и домой. Когда стихийно-организованный митинг заканчивался, Владимир Михайлович заходил за угол, швырял авоську с батоном на сиденье и ехал к следующему магазину. Шла нормальная предвыборная борьба, увенчавшаяся успехом: мандат депутата остался за обкомом.
Клецков на все это смотрел неодобрительно. К Семенову он относился хорошо, но знал, что "первым" ему не быть. Первым лицом на Гродненщине должен был стать аграрий. И когда Клецков поехал в Москву, чтобы узнать имя своего преемника, то вернулся хмурый. "Дед" хотел видеть на этом посту кого-то своего, ближнего - вероятно, Ивана Мошко (второго секретаря обкома) или Дмитрия Арцименю. А на Старой площади решили "рекомендовать" бывшего заведующего сельхозотделом ЦК КПБ и заместителя министра сельского хозяйства СССР Федора Сенько. Эту кандидатуру Клецков и представил на областную партконференцию, состоявшуюся осенью 1989 года.
Но Старая площадь не учла двух обстоятельств - характера времени и характера самого Клецкова. Он до конца выполнил свой партийный долг и представил Сенько собравшимся. Но когда делегаты спросили его собственное мнение, он предпочел его не высказывать. "Дед" так и просидел пока шли дебаты, сжав тонкие губы, в президиуме. А поскольку уходящий "первый" с преемником не определился, переставшая быть управляемой конференция раскололась. Стало ясно, что Сенько - "непроходной". Начались интриги. Горожане поддерживали Семенова, аграрии - Арцименю. В конце концов партаппарат, сообразив, что неизбрание Семенова может (в точности по ельцинскому примеру) дать оппозиции вожделенный мандат - да еще из рук человека, которому сам же обком и позволил "раскрутиться",- решился сделать ставку на Семенова. Семенова избрали. Но времени ему оставалось мало.
Начала давать сбой сама система, частью и персональным воплощением которой был уже не Клецков, а он, Семенов. Горбачев продемонстрировал, что статус советского лидера более важен, нежели статус партийного вождя. Если раньше пост даже председателя Верховного Совета был довеском, легитимизировавшим лидерство генсека, то теперь - когда появилась опасность альтернативы - в советы всех уровней начали проникать те, кого раньше считали "горлопанами" и держали в отдалении от "общественной работы", и ситуация решительно изменилась. Первые секретари обкомов стаями баллотировались в председатели областных советов депутатов. Многих избирали.
Но Гродненская областная парторганизация, во многом цементировавшаяся личностью Клецкова, авторитет которого был непререкаем, так и не смогла оправиться после раскола на конференции. Трещина между партийным лидером Владимиром Семеновым и председателем облисполкома Дмитрием Арцименей только углублялась. Арцименя, честолюбивый и властный, не мог позволить Семенову во второй раз победить себя и стать "над собой" уже полновластным хозяином. И поскольку Семенов был хорошим публичным политиком, но мало внимания уделял чисто аппаратной работе, его решили победить именно на этом поле. Что и произошло в 1990 году.
Семенов не успел создать свою команду. Он опирался на кадры Клецкова, веря в их партийную и корпоративную солидарность. Он ездил на съезды народных депутатов, партийные форумы, которые в те бурные времена шли чуть ли не два раза в месяц. А областью в этот момент руководили совсем иные люди. И когда на сессии Гродненского областного совета на пост председателя облсовета была выдвинута кандидатура первого секретаря обкома Семенова, кто-то из председателей районных исполкомов выдвинул - в полном соответствии с новейшими демократическими традициями - альтернативу в лице ... второго секретаря обкома КПБ, народного депутата БССР Ивана Мошко, человека вялого и, в общем-то, дисциплинированного, доставшегося Семенову "по наследству" от Клецкова. По идее, один из секретарей обкома (второй) должен был подчиниться партийной дисциплине и снять свою кандидатуру в пользу другого (первого). Но этого не произошло, потому что за спиной Мошко виднелся коренастый и энергичный Арцименя. Это он сделал ставку, он играл в свою игру; его судьба решалась в те минуты.
Ни Мошко, ни Семенов не проходят с первого голосования: голоса депутатов практически раскалываются пополам, почти повторяя итоги голосования на партконференции. Но сейчас ни у кого из кандидатов нет большинства. Поэтому возникает идея "компромиссной" фигуры - фигуры, вполне устраивающей Арцименю. Это человек его клана - председатель колхоза "Прогресс", герой социалистического труда, председатель Совета колхозов, народный депутат СССР, член ЦК КПСС Александр Дубко.
ДУБКО - IДубко устраивал Арцименю по принципу: "Аграрий аграрию глаз не выклюет". Было изначально понятно, что поскольку у председателя колхоза и в колхозе дел хватает, а с "Прогрессом" (и в те времена являвшемся супердоходным предприятием) Дубко расставаться не спешил, председатель облисполкома остается в области "на хозяйстве". А для того, чтобы самостоятельность исполнительного органа не слишком бросалась в глаза, по предложению Арцимени был введен пост освобожденного заместителя председателя облсовета. И этот пост занял ... все тот же Иван Мошко. Комбинация, задуманная Арцименей, осуществилась. Путь Семенову в советские органы был закрыт навсегда.
Дубко, действительно, в те времена почти ни во что не вмешивался. Он оставался сугубо представительской фигурой, эдаким гродненским аналогом британской королевы. Он регулярно появлялся на торжественных мероприятиях, демонстрировал свою лояльность к обоим почти не общавшимся друг с другом "вождям" - Семенову и Арцимене, а заодно лоббировал интересы своего колхоза, решал свои личные вопросы. В общем, всем было хорошо.
Но здесь дурной пример опять показал союзный "центр". На этот раз уже не Старая площадь, а Кремль: Горбачев стал президентом. Пошла новая волна - волна возвышения руководителей исполнительной власти. Как разделяли посты председателей облсовета и облисполкома, так их начали вновь объединять. И Дубко решил возглавить область.
Дело было вовсе не в том, что он был председателем колхоза. Дело было в Арцимене. Пока Дубко ни во что не вмешивался, он Арцименю устраивал вполне. Но теперь, когда партийную власть властью можно было уже не считать, Дмитрий Константинович понял, что бороться надо не против Александра Иосифовича, а за собственный статус и собственный пост. Было собрано заседание президиума областного совета, на котором Дубко довелось выслушать тьму упреков в свой адрес: и советом-де он не занимался, и исполнительную власть над областью ему доверять нельзя, поскольку не справится. Причем инициатива свержения Дубко исходила опять-таки не от Арцимени (тот предпочитал оставаться до поры в стороне). Предложение сложить полномочия исходили опять от кого-то из провинциальных предрайисполкомов, собиравшегося на районном уровне повторить такой же тихий переворот, наподобие совершавшемуся на уровне области. Неожиданно возникла кандидатура Арцимени, которую выдвинул председатель Гродненского горисполкома Семен Домаш, справедливо полагавший, что от Арцимени, уже имевшего значительный опыт реального руководства областью, проще будет добиться финансовой поддержки городу, чем от Дубко, практический опыт которого оставался ограниченным собственным колхозом. В качестве политического компромисса за Дубко сохранялся статус члена президиума областного совета - с этой инициативой вышел сам "благородный победитель" Арцименя. И хотя на заседании президиума Дубко сопротивлялся и даже в повышенных тонах предупреждал, что Арцименя плохо кончит, сессия облсовета прошла спокойно. Кандидатура Семенова даже не возникла. Арцименя стал полновластным хозяином области.
АРЦИМЕНЯСоседи-поляки, приезжавшие в составе официальных делегаций, вежливо именовали Дмитрия Константиновича "паном воеводой". И он действительно был паном и воеводой.
Личность покойного Арцимени мифологизирована до предела. Его называли самым крупным иностранным владельцем недвижимости на территории Польши - и даже опубликовали в газете фотографию какого-то дома, якобы принадлежавшего Арцимене. Его обвиняли в коррупции, так что его имя фигурировало даже в знаменитом докладе Александра Лукашенко, - естественно, не собиравшегося говорить о покойнике по принципу "или хорошо, или ничего". Но сейчас, когда Дмитрия Константиновича уже пять лет нет среди живых, следует наконец вспомнить и о том, каким он был руководителем.
Он действительно был Хозяином области. К аграрному комплексу всегда благоволил, считая его своей вотчиной. Для сельского хозяйства области сделал много. Занимался строительством дорог (злые языки судачили, сколько денег при этом переходило из государственного кармана в личные). Старшего сына определил председателем колхоза (оттуда его изгонит Александр Дубко, трудоустраивая собственного отпрыска) - для Арцимени, агрария до мозга костей, это было вполне естественным. Своих людей он в обиду не давал: когда депутаты облсовета потребовали отставки его первого заместителя Мечислава Гирутя (курировавшего как раз облагропром) и напрямую спросили у Арцимени, как он может работать с таким человеком, Арцименя ответил просто: "Оставите - буду работать". И работал бы.
Но город, который не любил Арцименю еще больше, чем Клецкова, был его вечной проблемой. "Пан воевода" пытался решить эту проблему нахрапом, но у него ничего не получалось. Когда гродненские экологи устроили пикет возле здания облисполкома, Арцименя вышел к ним с грозным видом: "Кто вы такие?!" И услышав в ответ: "Избиратели!" - лишь оторопело протянул: "Кто-о?" Он вообще не понимал, как можно считаться с теми, кто тебе не нравится, кто тебе не нужен. Он оказывал протекцию многочисленным гродненским коммерсантам и всерьез считал, что этим его отношения с городским населением должны исчерпываться. Коммерсанты благодарили "воеводу". Его супруга была назначена директором первого в Беларуси частного ювелирного магазина; она не была совладелицей, как утверждали недоброжелатели Арцимени, а всего лишь директором: владельцем был некий коммерсант из Москвы, занимавший некогда пост заместителя заведующего отделом в ЦК КПСС.
Арцименя пользовался большим авторитетом среди депутатов Верховного Совета Беларуси 12-го созыва. Члены проправительственного объединения "Беларусь" ласково называли его "Батькой". Когда он подходил к микрофону, парламентское большинство затихало и вслушивалось в смысл сказанного его скрипучим резким голосом. На одном из тайных совещаний руководителей областей летом 1993 года, когда фактически была предрешена судьба Станислава Шушкевича, даже было принято решение продвигать Арцименю на пост спикера парламента. Дмитрий Константинович и сам дозрел до этого: стукнуло шестьдесят, в области подрастали новые кадры. Можно было завершить карьеру аграрного лидера уже в общегосударственном масштабе. Этому помешала пуля...
Когда Дубко предрекал, что, став единоличным руководителем области, Арцименя "плохо кончит", он, вероятно, выпалил это сгоряча. Он никогда не считал Дмитрия Константиновича мелким жуликом или мафиози. Но попал Александр Иосифович в точку. Самая вероятная версия происшедшего: Арцименю сгубила единоличная власть и бесконтрольность. До момента своего восхождения на вершину руководитель отвечает за свои слова лишь с учетом неизбежного форс-мажора: он же - не Бог, над ним и начальство есть. Над губернатором ли, воеводой ли - над Арцименей начальства не было. Он не зависел уже ни от избирателя, ни от "центра" - а только от Бога. К Богу его и приблизили таким страшным способом "отправив на небеса". И когда пуля настигла его во дворе собственного дома, он пытался зацепиться за землю, захватив ком земли слабеющими руками. Не помогло.
ДОМАШСистема, при которой главой исполнительной и представительной власти в регионе был один и тот же человек, имела свои плюсы и минусы. С одной стороны, действительно, двоевластия не возникало и сумбура было меньше. Но с другой стороны, вот убили Арцименю - и искать преемника ему можно уже только среди депутатов областного совета. А ни один из заместителей председателя по исполкому депутатом облсовета по закону быть не мог. В результате аграрное лобби лишилось возможности вновь выдвинуть своего лидера и навязать его всей области.
Так Гродненщина оказалась перед дилеммой: либо вновь возвращается Семенов, бывший депутатом облсовета (о заместителе Арцимени по совету Иване Мошко речь просто не шла), либо появляется кто-то новый. На самом деле, не стопроцентно новый (область все-таки директору убыточного совхоза не доверишь), но до сих пор не присутствовавший в административной "колоде". Такой поворот событий, как приход на первую роль бывшего первого секретаря обкома, не устраивал новую номенклатуру советско-хозяйственного происхождения. Причем не только местную, но и минскую: о членах бюро ЦК КПБ правительство Кебича старалось "забыть".
Нужно было "изучить вопрос". Приехавший накануне сессии облсовета первый вице-спикер Вячеслав Кузнецов встречался со многими вероятными претендентами, в том числе и с Александром Дубко, которому, как всякому амбициозному человеку, естественно, хотелось вновь попытать счастья и занять пост главы региона. Но тут восстали председатели райсоветов, большая часть которых одновременно была и депутатами облсовета. Восстали, потому что Дубко так и не получил, по их мнению, достаточного опыта административной работы, чтобы командовать ими. На совещании в присутствии Кузнецова они выдвинули другую кандидатуру - гродненского мэра Семена Домаша.
Кузнецову Домаш откровенно не понравился. Он решился поддержать Дубко. Но неожиданно вмешался спикер парламента Станислав Шушкевич. За сутки до сессии он позвонил домой Домашу, поддержал его, затем лично приехал на сессию - и Домаша избрали.
У Семена Николаевича был к тому времени уже значительный опыт. От директора автопредприятия он дорос до второго секретаря Октябрьского райкома в Гродно, затем поработал председателем Лидского горисполкома и вернулся в родной район на пост "первого". Его даже выдвигали на пост секретаря обкома по промышленности, но Семенов предпочел непопулярного в Гродно Эдуарда Карипиди, и Домаш, послушный партийной дисциплине, снял тогда свою кандидатуру. Снял - но не забыл об этом...
Став председателем горисполкома, а затем и горсовета, Домаш успел серьезно осложнить свои взаимоотношения с областным начальством, каковым тогда был Арцименя. В мелочах губернатору мэр областного центра старался не отказывать (даже на освящение "золотого магазина", где директорствовала супруга Дмитрия Константиновича, прибыл, что отнюдь не усилило симпатии к нему со стороны избирателей). По принципиальным вопросам было жесткое противостояние - вечное противостояние агрария и промышленника.
Домаш, проработавший менее двух лет, все получил в наследство от Арцимени - пост губернатора и даже депутатский мандат (в Верховный Совет 12-го созыва его избрали по освободившемуся после гибели Дмитрия Константиновича округу). Это, кстати, послужило поводом для распространения слухов о якобы существовавших родственных связях между Домашем и Арцименей. Таковых, однако, не нашлось. Но повод был: новый губернатор не пылал желанием скорее расправиться с командой старого и даже оставил на месте первого заместителя Арцимени Николая Колоцея, курировавшего социальные вопросы. По просьбе Домаша, чтобы не обижать Николая Ефремовича, был введен еще один пост первого вице-губернатора, который занял председатель облагропрома Михаил Логвин. Справедливость была восстановлена: если горожанин - первый, то аграрий - второй.
Домаш понимал слабость своих позиций в сельских районах. Он попытался найти вариант развития села, который ассоциировался бы с его, Домаша, именем (это был разумный тактический ход). Председатель облсовета предложил программу развития на Гродненщине малых перерабатывающих предприятий, в случае реализации которой колхозы менее зависели бы от государства как крупнейшего посредника, безжалостно грабившего - и грабящего до сих пор - деревню. Когда-то именно при таком подходе смог стабилизировать экономическую ситуацию в колхозе "Прогресс" Дубко. Вероятно, Семену Николаевичу удалось бы дождаться хоть каких-то результатов - но ... президентские выборы спутали все планы. И не только Домашу.
Скорее всего, Лукашенко оставил бы на некоторое время Домаша в покое. Но рядом с Лукашенко находился Сергей Посохов, которому хотелось во что бы то ни стало доказать гродненцам свое всевластие. Домаш понял, что ему осталось недолго править областью, когда "готовить" сессию облсовета прибыл Посохов, который уселся в кабинет в здании облисполкома и начал по очереди встречаться со всеми домашевскими недоброжелателями.
А на саму сессию прибыл лично президент.
ДУБКО - IIПоследняя встреча гродненского губернатора с президентом состоялась за трое суток до сессии. Когда Домаш оказался в приемной Лукашенко, он увидел выходящего из президентского кабинета Александра Дубко. И все понял...
Дубко должен был всплыть. Из всех участников президентского марафона он был наименее опасным лично для Лукашенко: ведь понятно, что в случае свержения бывшего директора совхоза, председателя колхоза (пусть даже колхоза-миллионера) никто не выберет главой государства. Но теперь нужно было, чтобы на кандидатуру Дубко согласился областной депутатский корпус. А Домаш добросовестно предупредил президента, что депутаты поддержат его преемника лишь тогда, когда он будет их устраивать. Семен Николаевич даже представил президенту список из шести фамилий, среди которых значилась и фамилия Дубко.
Но на сессию президент вышел с двумя фамилиями - Семенова и Домаша. Дубко снял свою кандидатуру с рассмотрения сам. На площади перед Дворцом культуры химиков стояли две группы людей - одни, пришедшие по призыву Посохова, агитировали против Домаша за Семенова, другие стояли за действующего председателя облсовета. Но Семенов был изначально "непроходным". Гродненские депутаты отказались поддержать его. А Домаша президент назначить отказался...
Во второй раз свою кандидатуру Александр Дубко снимать не стал.
В отличие от Семенова и Домаша, прошедших через все ступени партийной и хозяйственной деятельности, Дубко - "чистый" аграрий. Областные кадры он знал плохо, если не считать руководителей колхозов и совхозов. Именно поэтому в Гродненской области произошло то, что можно было бы сравнить с "кадровым погромом". Одиннадцать председателей колхозов стали руководителями районной вертикали. Как в масштабе республики кузницей кадров стала Могилевщина, так на Гродненщине начали совершать карьеру специалисты из колхоза "Прогресс", который все еще воспринимается губернатором как свое хозяйство. Сменены были все зампреды облисполкома, кто хоть как-то мог быть замечен в личных симпатиях к Домашу (оставшийся на своем месте Логвин просто перестал общаться с бывшим патроном - от греха подальше). Последним был устранен толковый и прагматичный Анатолий Пашкевич - его Дубко вежливо "передвинул" на должность гродненского мэра после того, как навязший в зубах Посохова Генрих Крупенко был изобличен в "излишних симпатиях к Польше" и удален из вертикали. Приближались же к новому губернатору прежде всего те, кто когда-то оппонировал Семенову в обкоме партии и Домашу в облисполкоме. Это, вероятно, было в глазах Александра Иосифовича наилучшей рекомендацией.
Дубко выдавил своего предшественника в оппозицию. Он же сыграл ключевую роль в неизбрании Домаша председателем областного совета. Дубко не был нужен рядом человек, знающий область лучше, чем он.
Никаких свежих идей в развитие области Дубко не внес. Этого от него и не требовалось. Работали застрявшие кое-где на местах кадры, прошедшие еще клецковскую школу. Зато сам Александр Иосифович поднаторел в аппаратной борьбе. Он уже знает, кто и что решает в окружении президента, на кого следует выйти, кому позвонить. Он знает истинное место Совета Министров в новой системе власти. Он знает, кому обязан своим местом. И это устраивает всех.
В последнее время здоровье гродненского губернатора пошатнулось. Начали поговаривать о скорой отставке. Вот, мол, уже и прием граждан по личным вопросам не ведет - попробовали бы так поступить Арцименя или Домаш! Но отставки не предвидится. Президент недавно сказал о Дубко: "Вместе пришли, вместе уйдем." Похоже, что так и будет.
ЗАКОНОМЕРНОСТИ
В истории смены первых лиц Гродненской области есть свои закономерности. Есть четкое противостояние: "Гродно - провинция, город - село". Оно формализуется сразу же, как только ослабевают вожжи партийного управления кадрами, и находит свое выражение в конфликтах "Семенов - Арцименя", "Арцименя - Домаш", "Домаш - Дубко". При этом именно неконсолидированность и раскол гродненской региональной управленческой элиты приводит к тому, что Лукашенко получает возможность навязать ей "чужака" - Дубко. Вероятно, этот ход был у него задуман с самого начала, но он должен был назвать первоначально фамилию Семенова, исполняя тем самым свои обязательства перед группой поддерживавших его гродненцев. Одновременно неутверждение Семенова на должность губернатора означало и окончательную ликвидацию его как публичного политика, в чем Лукашенко также был заинтересован: он помнил, что когда-то Семенова даже выдвигали на должность первого секретаря ЦК КПБ.
Налицо меньшая живучесть "чистых" партийцев вроде Семенова по сравнению с "хозяйственниками". "Хозяйственники" Арцименя и Домаш продемонстрировали психологическую мобильность и умение адаптироваться к новым условиям. Арцименя стал воплощенным идеалом белорусского чиновника-"рыночника" того типа, ярчайшим воплощением которого в России стали члены "Союза писателей": управленцы-прагматики, знающие механизмы приватизации. Домаш оказался одним из представителей весьма немногочисленной национально ориентированной части бюрократического аппарата, который сумел войти в категорию публичных политиков и даже сплотить вокруг себя (после отставки) традиционно оппозиционную по отношению к чиновничеству региональную интеллигенцию.
Наконец, на примере Гродненской области очевидно, как механизмы демократии (переход власти от Клецкова к Семенову) уступают место вначале кулуарным механизмам лоббирования (Семенов - Дубко - Арцименя), а затем и случаю (Арцименя - Домаш, последний рецидив демократии). Второе пришествие на статусную первую роль Александра Дубко отношения к демократии уже не имеет. И это находит свое выражение даже в такой малозначительной, на первый взгляд, детали, как отсутствие приемных дней для населения у руководителя области. Население ему, вероятно, мало интересно. (Зато интересно, что в последнее время также ничего не слышно и о приемных днях самого Александра Лукашенко.)
Но Гродненщина - далеко не типичный регион. Она затронута вирусом западничества, близостью границы, традициями национально-освободительного движения. Лишь внутренний раскол в местной управленческой элите повлек за собой ее фактическое (хотя, возможно, только временное) уничтожение после прихода к власти Лукашенко. Традиция самостоятельности существует, но вынужденно пребывает в подавленном состоянии. Скоро ли изменится это состояние - трудно сказать. Все зависит не столько от перемен в самой области, сколько от перемен в стране.
Добавлено: 31 Июль 2012, 12:34:52
Уладзіслаў Талочка (псэўд: Дрыгавіч) (6(18) лютага 1887, Горадня — 13 лістапада 1942, Вільня) — рыма-каталіцкі сьвятар, гісторык, літаратурны крытык.
Нарадзіўся у сям’і службоўца Гарадзенскай губернскай управы Аляксандра і Марыі (з дому Астроўскіх). У Гародні на вуліцы Гараднічанскай Талочкам належаў уласны дом. Бацька быў сынам Адама Талочкі і Паўліны (у дзявоцтве Саладух). Уладзіслаў быў старэйшым сынам. Апрача яго былі яшчэ Браніслаў (нарадзіўся 4 кастрычніка 1888 г.) і Язэп (19 красавіка 1892). Тэалагічную адукацыю атрымаў у Віленскай рымска-каталіцкай духоўнай семінарыі і каталіцкім універсітэце ў Інсбруку. Добра валодаў класічнымі і славянскімі мовамі, таксама літоўскай і нямецкай. Але сканцэнтруем увагу на ідэйных: момантах жыцця і дзейнасці У.Талочкі. Для першага знаёмства варта даць слова тым, хто яго добра ведаў.
Адзін з арганізатараў і сяброў Камітэту дапамогі ахвярам вайны, сябра арганізацыйнага Камітэту дзеля склікання Беларускай канферэнцыі ў Вільні, сябра Цэнтральнай Беларускай Рады Віленшчыны і Гарадзеншчыны, сябра Беларускай Вярхоўнай нацыянальнай Рады ў Вільні, сябра Летувіскай Дзяржаўнай Тарыбы. Актыўным дзеячам быў У.Талочка і ў іншых сферах культурна-грамадскага жыцця.
У 1923 – 1924 г. ён вёў актыўную карэспандэнцыю з Інстытутам Усходняй Еўропы з мэтаю папулярызацыі і прапаганды беларусікі ў свеце.
Яго публіцыстычныя і навуковыя артыкулы можна было сустрэць амаль што ва ўсіх віленскіх выданнях да 1921 г., а пасля – у тых, што выходзілі ў ІІ Рэчы Паспалітай. Пісаў пад сваім прозвішчам і пад рознымі псеўданімамі і крыптонімамі, сярод іх: Adam Saładuch (Адам Саладух, Ad.S.), Dryhwicz, P.Kantryba (Пётр Кантрыба), Archiwista, Aktivus, Observator (О.), Erka, as, Gardiner, Spektator, Drygwicz (Дрыгвіч), Gvarneri, Wat і іншыя.
Няздарма віленскі ваявода выдаў загад ад 15 снежня 1938 г. аб высяленні яго з Вільні без ніякай матывацыі. Выехаў у Беласток”.
Памёр 13 лістапада 1942 г. Пахаваны на могілках Роса ў Вільні.
Крыніцы: Я. Трацяк УЛАДЗІСЛАЎ ТАЛОЧКА: ШТРЫХІ ДА ПАРТРЭТА БЕЛАРУСКАГА РЭЛІГІЙНАГА І КУЛЬТУРНАГА ДЗЕЯЧА //
old.wikipedia.org/wiki/%D0%A3%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B7%D1%96%D1%81%D0%BB%D0%B0%D1%9E_%D0%A2%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D1%87%D0%BA%D0%B0
: 2 3 ... 8 Далее» Все Вниз